Недостойная невеста - стр. 30
— Ума не приложу, что и думать, сударыня. Отродясь в моем заведении такого не бывало. — Она растеряно посмотрела на сундук: — Пропало что?
Луиза покачала головой:
— Не думаю. Я видела, как он там рылся.
Трактирщица какое-то время молчала, наконец, шумно вздохнула:
— Конечно, причиненные неудобства требуют справедливой компенсации… Я убавлю вам плату на шесть су, сударыня. Полагаю, это будет разумно.
Луиза даже скривилась, сама удивляясь, откуда взялась эта неожиданная смелость:
— Полагаете, шести су достаточно? — Желая прибавить себе немного веса, она добавила: — Мадам де Ларош-Гийон оказалась бы весьма недовольна, если бы я пострадала в вашем заведении.
С нескрываемым удивлением она заметила, как почти комически разные лица матери и дочери неестественно вытянулись. Обе побледнели, даже потная краснощекая мадам Триголе. С нее буквально сошла вся краска. Она бросила быстрый взгляд на свою дочь, и неосознанным жестом утерла ладонью взмокшее лицо. Луизе даже показалось, что не сиди трактирщица на скамье — рухнула бы на пол, не удержавшись на ногах. Она облизала губы:
— Так вы из окружения мадам де Ларош-Гийон?
Луиза снисходительно кивнула.
Трактирщица тут же подскочила:
— Что же вы раньше смолчали? Из уважения к ее светлости я не возьму с вас ни денье, даже не настаивайте! Колет сейчас приготовит вам другую комнату и оставит фонарь.
Луиза с удивлением смотрела, как хозяйки суетились, словно их обеих заколдовали, и думала только об одном: благородное имя мадам де Ларош-Гийон, кажется, творило настоящие чудеса.
10. 10
Мадам Триголе выполнила обещание — не взяла ни денье. К тому же, подала превосходный завтрак и держалась с таким обхождением, что Луизе захотелось себя ущипнуть, проверяя, не сон ли. Ночное происшествие почти тут же забылось. Раннее утро выдалось таким славным и приятным, что не оставалось никакого сомнения — это добрый знак. Отныне дорожные тяготы кончены, и впереди ожидает только хорошее.
Луиза оделась в лучшее платье из зеленого полосатого дрогета. Самое новое. С тонкой рюшей из кружева у ворота и очаровательными бархатными бантами на корсаже. Однако, унылый взгляд Колет не придавал оптимизма, хоть девица и смолчала. Поутру дочка трактирщицы оказалась уже не такой болтливой, как накануне. Теперь она посматривала на постоялицу даже с опаской, и все время робко отводила глаза, будто боялась оскорбить взглядом. Луиза лишь диву давалась, как одно-единственное имя могло породить такие перемены…
Колет закончила свою работу и почтительно отступила. Взяла со стола небольшое зеркало в толстой раме и держала так, чтобы Луиза могла себя увидеть: