Недо - стр. 31

Грошев поднялся, побрел к гостиной-спальне. Дверь была открыта. Юна лежала ничком, в одних трусишках, дешевых и простеньких, бледно-голубого цвета. Позвоночник подростковый, ребра все видны, но кожа гладкая, чистая. Наверное, очень приятная на ощупь. Грошев протянул руку и накрыл Юну одеялом. Тяжело сел рядом, выдавил:

– Спишь?

Юна пошевелилась, но не повернулась.

– Помощь нужна, – сказал Грошев.

– Мне самой нужна, – послышалось недовольное.

– Подыхаю я.

– Я тоже.

– Ну, значит, вместе подохнем.

– Сейчас встану.

И лежит.

– Сейчас – это когда? – с трудом выговорил Грошев. – Загнусь тут, останешься с трупом.

– Иди, сейчас выйду.

Грошев ушел. Сел за стол в кухне, ждал.

Прошла, как в книгах пишут, целая вечность. Юна появилась в длинной футболке, с голыми ногами, не глядя на Грошева, сказала:

– Я в душ.

– Какой душ? – страдальчески возмутился Грошев. – Я тебя умоляю, сходи, а потом и душ, и все остальное! Невмоготу мне!

– Умыться можно?

Прошла еще одна вечность, пока Юна умывалась и одевалась, и еще одна, когда она завязывала шнурки. Он не припомнит такого долгого, мучительно долгого процесса.

Но терпел, стоял над Юной в прихожей, ждал.

Она выпрямилась.

– Денег дашь?

– Наличных нет, сейчас переведу. Где мой телефон? На кухне вроде. Принеси.

– Я обутая.

– Ничего.

Юна принесла телефон, он открыл страничку банка и увидел на счету несколько рублей. И перевод на тридцать тысяч. Ахнул:

– Вот скотина! Как же я… Он все мои деньги себе перевел!

– Много?

– Тридцать!

– Офигеть. И других нет?

– Откуда?

– Дай позвоню ему.

– Думаешь, вернет? Он на какой-нибудь другой телефон перевел, жене или еще кому-то. Там ответят, скажут: ничего не знаем. Все, поезд ушел, купи пока на свои. Сегодня же отдам, мне перечислят.

– Сколько взять?

– Одну.

– Уверен?

– Ну две. Вряд ли понадобится, но пусть. На всякий случай.

– Сигареты нужны?

– Да. И пожрать что-нибудь.

– Думаешь, у меня миллионы? Там есть что-то в холодильнике.

– Хорошо, ничего не бери, только иди уже!

Юна ушла.

Грошев доплелся до кресла, лег и застыл.

Зазвонил оставленный в прихожей телефон.

Пусть звонит.

Нет сил.

Лежать и ждать.

Вспомнил, что надо выпить таблетки. Да и давление бы померить. Таблетки в кухонном шкафу, тонометр в спальне. Два нелегких путешествия. Сначала померить, а потом таблетки? Или сначала таблетки? А до чего ближе, до таблеток или до тонометра? Но зачем мерить, таблетки-то все равно надо пить, независимо от показаний. Значит, одно путешествие, а не два. Конечно, сочетать лекарства с алкоголем неправильно, но не сочетать – может плохо кончиться. Все может плохо кончиться. Вечная его податливость, почему он, дурак, не отказал этой… Как ее? Которая звонила? Стиркина? Стеркина? Сорокина? Что-то в этом духе. Надо было сказать: не могу, уезжаю, болею. Не хочу, в конце концов. Вот не хочу, и всё. И ничего бы не было.