Нечистая сила - стр. 1
Arthur Conan Doyle
«Lot No. 249»
© ИП Воробьёв В. А.
© ООО ИД «СОЮЗ»
Вряд ли кто объяснит причину страшного испуга Обэркомби Смита и ссоры Эдварда Бэллингейма с Вильямом Монгаузеном Ли. Правда, мы слышали самый подробный рассказ Смита, подтвержденный свидетельскими показаниями лакея Томаса Стайльса и более или менее вероятными умозаключениями доктора Петерсена и других компетентных людей, но может быть, все они в то время находились словно под гипнозом Смита, а последнего тоже особенно нельзя винить, потому что, как бы у человека на вид ни была здорова голова, каждое необычное расположение отдельных образований мозга, заключающееся преимущественно в неправильном расположении мозговых извилин, сказываются на субъекте в виде отступлений от нормы в умственной и нравственной сфере. Иначе, как прикажете объяснить заявление Смита и других, что средь бела дня, вдруг, явным образом был нарушен неизменный закон природы, да еще где, в таком центре света и высшей науки, как Оксфордский университет!
Человечество совершает свой жизненный путь по такой узкой и слабо очерченной тропинке природы, несмотря на все усердия с нашей стороны осветить ее наукой, нас на каждом повороте подстерегает столько самых неожиданных случайностей и всяких возможностей, что только очень уверенный и уравновешенный человек удержится от искушения и не свернет в сторону на одну из страшных, но привлекающих своим таинственным, фантастическим мраком неизвестности, боковых тропинок.
В одном из флигелей, так называемого, старого Оксфордского университета, в замечательно древней угловой башне, существует тяжелая, осевшая от времени арка, серые, потрескавшиеся от времени камни которой почти сплошь покрыты мхом, травой и плющом, как будто сама природа, снисходя к их старости, решила предохранить их от ветра и ненастной погоды. Из-под этой арки в первый, второй и третий этажи ведет винтообразная лестница с неровными каменными ступенями, истертыми ногами многих поколений людей, удостоившихся вкусить высшего образования и знания. Мирно и спокойно протекала жизнь по этой ветхой, крутой лестнице, оставив на ней слабые, едва заметные следы. Как силен и стремителен был поток молодой английской жизни, начиная с педантичных времен Плантагенета! И что осталось теперь от всех этих надежд, упований и лихорадочных стремлений? Несколько царапин резцом на разбросанных по кладбищам старого света камнях, да горсть трухи и пепла в гниющих гробах. А бесчувственная лестница и старая серая стена, испещренная трещинами, царапинами и другими девизами жизни, подобно фантастическому калейдоскопу, рисуют в нашем воображении сцены из жизни давно минувших дней.
В мае 1884 года, в небольших квартирах, выходивших на три площадки этой лестницы, жило двое молодых людей. Каждая квартира состояла из одной только комнаты, служившей и гостиной, и спальней. В партере жил лакей Томас Стайльс, прислуживавший студентам, а в соседней с ним не то комнате, не то коморке сохранялся уголь для печей. В том же этаже, по правую и левую сторону, тянулся целый ряд аудиторий и лабораторий, так что обитатели этой старой башни могли пользоваться для своих занятий полным уединением. В то время, о котором идет теперь речь, в верхнем этаже жил студент Смит, а под ним во втором этаже Эдвард Бэллингейм.
Был чудный весенний вечер. Обэркомби Смит лежал, развалясь в кресле, протянув ноги на решетку камина, и курил трубку. По другую сторону камина в таком же кресле и в такой же позе лежал его старый школьный товарищ Джефри Гисти. Оба студента были одеты в спортивные фланелевые рубашки, короткие трусы и чулки.
Достаточно было взглянуть на их энергичные, мужественные, загорелые лица, чтобы сразу причислить к разряду людей, увлекающихся спортом. Действительно, Гисти был даже командором гички, которая неоднократно брала первые призы на гребных гонках.
Положим, Смит греб искуснее своего товарища, но приближение экзаменов заставило его забросить на некоторое время спорт и только для моциона уделять несколько часов времени физическому труду. Оба студента очень хорошо и очень давно знали друг друга, а потому никто не старался занимать друг друга, оба погружены были в свои размышления и общее молчание нисколько их не стесняло.