Нечайная Роза - стр. 28
Провела ночь без сна, хотя ужасно устала с кактусами за день. Поняла, что уже три года не засыпала одна. Три года соседняя подушка не была пустой. Мы не разлучались даже на один день, за исключением времени, проведенного в роддоме. Как так получилось, что вдруг раз и все? На пустом, казалось, месте. Или не на пустом? Да, его нервы обнажились гибелью друга, хотя я и не спросила про подробности его смерти. Я даже не посочувствовала. Не подумала об элементарной вежливости. Мне просто показалось странным появление друга, о котором он не обмолвился за четыре года общения ни словом. Но чтобы с ним не произошло, это невообразимо тяжело хоронить друга в двадцать семь лет. Еще и семью — за компанию, или… Сама виновата в скандале: не пожалела его, отнеслась, как к чужому… А он — он просто испугался наглядному доказательству аксиомы, что жизнь конечна и что мы смертны неожиданно… Без всякого кирпича. А он так ничего и не добился, а тридцатник не за горами.
Я просто замоталась — с бизнесом и сыном, совсем забыв про существование мужа. Вспоминала о нем в темноте, когда мы пытались имитировать страсть, хотя ни у него, ни у меня после тяжелого рабочего дня на бурный секс не оставалось ни сил, ни желания. Главное — желания.
Сейчас же мной владело одно и очень сильное — вернуть Аркадия Осинского на соседнюю подушку. Почему? Если бы я могла ответить на этот вопрос, возвращать его было бы лишним… Человек нам нужен без причины. Причина — уже рассчет. И неважно, если он даже заключен в вопросе ребенка: а где папа? Когда он приедет? Я совершенно не хотела, чтобы Аркашка возвращался ради ребенка. Только ради ребенка. Я ведь не пустое место. Я же тянула это все на себе четыре года…
А теперь судорожно искала на картинке ответ — пришлось писать: подскажи.
— Найди рыцаря с мечом…
Боже, в нем тоже погиб художник: облако — как понимаю, состоявшее из выхлопов какого-то завода, действительно имело очертание человека с развевающимся плащом. Сумасшедший… Так я ему и написала. Если и способен этот “темный рыцарь” обрубить крылья, то точно не самолету, а мне — я ведь взлетела над землей с Осинским. Пусть низенько, но все же пахала не ради куска мяса на ужин, а ради нашей семьи…
— Это Воланд отстал от свиты…
— Нет, это Азазелло… — написала в ответ.
Только не надо нам войн — семейных, я не хочу тебя терять, не хочу…
А чего я хочу? Сейчас… Чтобы… Этой девушки не было в моем доме. Я взяла телефон с неприятным предчувствием. Нет, не ждала от Осинского сообщения, что у Лилии все в порядке, и он наконец-то добрался до офиса, нет… Аркашка никогда не чувствовал даже вблизи, не то что на расстоянии, что я хочу от него услышать. Впрочем, сегодня мое настроение подыграло ему: я хотела тишины… И он мне ее подарил. Без бесконечных текстовых сообщений от Лаэса легче думалось, а думы у меня были совсем невеселые — о Розе, о Сеньке, да и о себе любимой — накрылась моя поездка в Лондон медным тазом. Я только сейчас это поняла. Поняла, что Роза никуда не уедет. Без экзаменов ее никто не переведет в Питер. Зачтут что-то опосля, но не вместо, если вообще найдут ей место даже на коммерческом.