Нечайная Роза - стр. 26
— Нашей семьи. Ты на похоронах нашей семьи, — склонился он ко мне не для поцелуя, а как мне показалось, чтобы укусить, таким хищным выглядел оскал, когда он цедил слова сквозь безупречные зубы.
— Ты ее хоронишь…
— Ты…
— Я ее кормлю, — выдохнула я то, что должна была проглотить.
Он замахнулся — нет, не на меня, на мои кактусы — и не думая о последствиях. В тот момент он был на это просто не способен, решил смести их со стола: пусть не все, так хоть парочку. Удалось уронить один — еще в пластиковом стаканчике, но кактус не остался в долгу — парой иголок остался у Осинского в ладони. Навечно. Если бы я с криком “Идиот” не схватила пинцет и йод — ну, это же аптечка любого цветовода, особенно кактусника.
Усадила Осинского на стул, схватила его за запястье — пульс бил мне в пальцы, во все сразу, несколько пульсов. Заодно и мой, но не в унисон.
— Зачем едешь?
— Сказал же, на похороны…
Мы были лоб в лоб: он поднял голову, я к нему склонилась.
— Не сказал. Вчера.
— Не хотел, чтобы отговаривала.
— Да мне плевать.
— Я взял денег. Много.
— Ожидаемо, — цедила я сквозь зубы.
— Я все отдам — тебе.
— Всех бросил?
— Бросать нечего. У меня ни одного текущего проекта.
— Продам кактусы. Проживем.
— Я чувствую себя полным неудачником.
— Ты он и есть…
Он вырвал руку, я не стала ее ловить. Тяжело выдохнула.
— Только идиот обнимается с кактусами.
— Еще и живет с ними и ребенка рожает… — смотрел он на меня уже из положения стоя. — Мне не ехать, да?
На секунду мне показалось, что он смотрит на меня с надеждой. На минуту. На вторую я поняла, что он ждет разрешения, чтобы потом сказать — сама дура виновата.
— Я не буду тебя останавливать. Делай, как знаешь. Как чувствуешь. Я справлюсь…
Не сказала — без тебя, но он понял. Мы говорили не о том, мы говорили между дыханием взглядами. Когда он вышел, взяв у входа оставленный им чемодан, я подумала, я была уверена, что вижу его в последний раз.
Не выдержал — ну что ж, бывает. Он мне ничем не обязан. Это не его ребенок. Я даже не стану на алименты подавать. Езжай. Вдруг тебе дома будет лучше. Дома стены лечат, и у мамы чай вкуснее. Не всем покоряются столицы, даже северные.
А я… К собственному ужасу, ничего не почувствовала. А ведь вчера сказала маме, что люблю мужа и мне будет его не хватать.
Мне, наверное, всю жизнь хватало кактусов — я научилась ими не колоться. Просто нужно прикасаться к ним осторожно — совсем как к людям. Люди даже более колючи, и у каждого на то своя причина. Какая была у меня — нелюбовь, я так и не сумела познать спокойного чувства “умиротворения”, которое заложено в слове “любовь” — меня выносила на новый уровень только страсть, а отношения с Осинским мы выдрессировали, как крокодилов в цирке — через боль, но дошли до состояния семейной любви, когда безумно надоели друг другу, но врозь начинали тут же тосковать.