Нечайная Роза - стр. 24

— Сень, — говорил Аркадий моему сыну. — Нельзя зацикливаться на девушке. В этом есть что-то нездоровое…

— Что? — бросал ему в лицо восемнадцатилетний Ромео.

— Что-то… Надеюсь, ты это не поймешь, а поверишь мне на слово. Я через это прошел. Прошел с большими потерями.

— Что? Что-то? — упирался Сенька.

И я, головой в стенку в соседней комнате — неужели скажет, неужели… То, что так и не смог до конца сказать мне. Не смог? Или решил, что я сама обо всем догадалась. А лишние разговоры послужат ножницами, которые перережут волосок, на котором в третий год нашего брака этот брак держался. Мы, точно веточки, смотрели в разные стороны, и чтобы создать композицию, нужно было для баланса насильно развернуть нас друг к другу — размочить слезами кору, которой покрылись наши сердца, и потом осторожно, любовными ласками, нажать на нужные точки, чтобы не сломать — слишком хрупки мы тогда были, оба… И наш сын, наш… Трехлетка. Пусть Сенька называл папой того, кого в папы выбрала ему я, но другого я бы ему и не хотела.

— Когда девушка, в которую я был влюблен в школе, выбрала моего друга, я думал, что мир мой никогда не будет прежним… Он действительно перестал быть прежним. Он стал другим — другим сделала его твоя мать и ты. Дождись другую, не сходи с ума… Это сложно, но это необходимо. Это не конец света, Сень, ну не конец…

Это было начало… Начало конца — я не ложилась в чужую постель с кольцом на пальце, я это кольцо снимала. И до сих пор не знаю, вылезу ли из той постели, если меня в нее снова пригласят, ведь кольцо на его пальце меня не остановило… И даже мысль, что я просто хотела поставить точку и вернуться к мужу, со временем забылась, и я считала месяцы и дни до его приезда или искала “цветочные” предлоги, чтобы поехать к нему самой.

Предлоги находились сами собой. Всегда приятные и полезные… Осинский не спрашивал, зачем мне снова в Лондон: это же страна роз, а как же… Я же их не люблю… Просто люблю Англию и яблочный пирог с ревенем, теплое пиво и чай с молоком… С некоторых пор. Осинский ничего не замечал — почему он что-то должен был заподозрить? Все ж из поездок возвращаются в приподнятом настроении, а не только жены — от любовников.

Я не дергала Осинского на предмет верности — понимала, что “девочки” точно присутствовали в его жизни в силу мужской компании, где нельзя быть белой вороной. Собственно мы давно вошли в тот возраст, когда жить вместе перестает быть синонимом к жить только друг с другом. Я тоже временами заглядывалась на чужих мужчин и держала себя в форме не для мужа, а для работы, а что до верности…. Она была, потому что мне не хотелось даже просто флиртовать — не было сил, работа меня полностью удовлетворяла, выпивала все соки, а оставшиеся капельки собирал с моих губ Осинский.