Нечайная Роза - стр. 1

1. 1.

“Я приду с девушкой”... — прочитала я полуслепыми со сна глазами и отложила телефон, послав сыну положительный ответ ободряющим смайликом.

Сообщил и порядок, я никогда не была против потрахушек за стенкой — лучше в своей постели, чем непонятно где. Расстроило другое: раз в жизни сумела пораньше заснуть и на тебе, мамочка! Чтобы жизнь медом не казалась…

Квартира большая с прекрасной звукоизоляцией, до утра не встретимся, а утром легко разминуться. Поеду в офис в семь, чтобы не смущать девицу незапланированным знакомством с мамашей. План рабочий, проверено не единожды. Сегодня и папочку не надо будет будить — он в бизнес-трипе.

Зевнула, снова потянулась за телефоном — узнать время: первый час. Теперь натянуть одеяло на голову и уснуть. Снова что-то строчит — да угомонись, дома все можно. Взрослый мальчик.

— Лаура!

От громкого голоса мужа я подскочила. Одеяло упало с меня само собой, как и пелена сна с глаз. Он же только завтра возвращается из Москвы. Или я напутала с днями недели?

— Ты чего в кровати?! — в его голосе чувствовалось напряжение. Сильное.

Где я еще должна быть в… Непонятно сколько уже на часах. Я сумела провалиться обратно в сон. Чего на штыки — с порога? Мы не первый год женаты, чтобы я ждала тебя из командировки с разносолами. Тебя в поезде кормили. И наливали. Перебрал с виски? Или не допил?

— Я же написал тебе, что еду не один! — прорычал довольно тихо, но у меня от напряжения задрожали барабанные перепонки. — Одевайся!

— Чего? — сжала я указательными пальцами переносицу. — Ты? Я?

До меня мучительно долго доходил смысл сказанного Аркашкой. Я протянула руку и нащупала телефон: дура… Даже не взглянула на имя отправителя. Так, а где Арсений?

— Сенька дома? — вылетело изо рта автоматом.

— Ты у меня спрашиваешь? Да встань уже! Займись Розой.

— Какой розой?

Я не приношу розы домой — розы банальны. Мой бизнес — украшение живыми цветами жизненных пространств. Я люблю все цветы, но розы в списке моих предпочтений стоят на последнем месте. Их пусть в цветочных магазинах продают людям без фантазии.

— Ее Розой зовут.

— Кого? — я сжимала в руке телефон. — Извини, я не прочитала твои сообщения. Была уверена, что это Сенька бабу решил притащить на ночь.

— Это я решил притащить бабу, — хмыкнул Аркашка. — На пару дней. У нее мать в больнице на операции, а знакомые в последний момент отказались ее принять у себя. Денег у девочки в обрез.

— И ты с ней в бизнес-классе познакомился? — хмыкнула я, нащупывая ногой тапок.

— Я тебе все написал. Это дочь моих старых знакомых. Пришлось поменять билет на день раньше, чтобы ее сопроводить.

— Сколько ей?

— Восемнадцать уже есть, но… Но это и страшно, — хмыкнул Аркашка мне в тон. — Ну давай же, подсуетись. Сколько девочка в прихожей стоять может?

Пока я ровно на ноги не встану. Меня качнуло — голова проснулась, тело продолжало искать в воздухе опору, нашло его в углу тумбочки: он впился мне в ладонь, точно иголка. Хорошо, не в бедро. Синяк бы неделю сходил.

— Лаура… Ну не будь ты клячей!

Я откинула с лица спутанные пряди, дунула себе на нос.

— В кой-то веке решила выспаться! — испепелила я муженька взглядом. — Мог позвонить не в час ночи. А то как всегда за счет меня благотворительностью занимаешься.

— Да что ж ты вечно такая злая… — отвернулся он и вышел из спальни.

Злая… Потому что спать хочу. Потому что терпеть не могу в доме посторонних людей. Если это не девушки моего сына — их я терплю ради его пустых яиц, а эту девицу ради чего утром кормить яйцами всмятку?

Схватила с крючка на двери ванной комнаты халат и на ходу затянула кушак, но оказалось, что под самым горлом, а не на талии. От одного взгляда на гостью, как говорится, в зобу дыханье сперло. Аркашка охренел? Притащить мне в дом точную копию… Риты Юдиной, пославший нашего сына на три буквы. Нет, конечно, не точную, но фигура, волна темных волос до попы и глаза — их, национальные… Меня затрясло. И голос дрогнул, когда я поздоровалась. Хорошо, мы не мужчины — руки протягивать не требуется, а то бы она точно дрожала. Просто имя свое сказала. Девушка в ответ — свое. Голос тихий, но это ни о чем, кроме стеснения, не говорит.