Небо внизу - стр. 2
Раздраженным тычком схлопнув мессенджер, Тео сунула в рот последнюю ложку хлопьев. Вкуса она уже не ощущала, жевала овсянку, как размоченную целлюлозу.
«Ты мне уже неделю не звонишь! Я каждый день жду, волнуюсь, а ты даже пять минут не находишь. Ты же знаешь, что у меня сердце! Мне нельзя нервничать! Если не хочешь общаться с родной матерью — так и скажи!».
— Алло, мам, привет, — выдохнула в гарнитуру Тео, проворачивая ключ зажигания. Мотор ожил, огоньки на приборной панели вспыхнули елочной гирляндой. Сдав задом, Тео вырулила со стоянки и притормозила, дожидаясь просвета в плотном потоке машин. — Мам, не придумывай ерунды. Ты же знаешь, какой у меня график. Когда я вечером прихожу домой, не то что говорить — думать не могу.
— Конечно, я все понимаю, — голос у миссис Дюваль звенел трагическим надломом. — Работа тебе дороже, чем родная мать.
— Мам, ну не начинай… Давай лучше на выходных встретимся, поужинаем, поболтаем…
— На выходных? — мама сделала длинную паузу, словно припоминая, чем же она планировала заниматься на выходных. Тео отлично знала ее планы — телевизор, очередная бессмысленная уборка, заключающаяся в протирании стерильно-чистых поверхностей, снова телевизор, а вечером — рюмочка бурбона. Или две. Или бутылка. Как покатит. — Ну, я не знаю-ю-ю-ю…
— Я очень соскучилась, — попыталась выровнять ситуацию Тео. — И я правда хочу тебя увидеть.
— Я подумаю. И вечером тебе перезвоню, мы обо всем поговорим, — отозвалась мать. Слова о том, что вечером Тео до смерти устает, в сто первый раз скользнули по ее сознанию и улетели в космическую пустоту, не оставив даже следа.
— Ну я же тебя просила! — раздраженно крутнув руль, Тео перестроилась в левый ряд и включила поворотник. — Сто раз тебе говорила, что вечером я не могу! Мам, у меня голова раскалывается и горло болит от разговоров, все, что я хочу после работы — это хотя бы пару часов тишины! Неужели так трудно это учитывать?
— Вот! — тут же взвилась мать. — В этом ты вся! Все должны учитывать твои желания — звонить по расписанию, ходить на цыпочках, разговаривать шепотом…
— Ну я же просто…
— И с Дугласом ты такая же была! Я, конечно, ничего не говорила, но я все видела. Извини, моя дорогая, но от такой жены любой нормальный мужчина сбежит. Ты же ни с кем не считаешься, думаешь только о работе, ты не человек, а робот какой-то, с программой: пип! пип! пип! — механическим голосом запищала в наушнике мать, и каждое ее пиканье вонзалось в висок, как раскаленная спица. Мигрень начиналась прямо с утра: накатила тошнота, губы онемели, перед глазами поплыли призрачные радужные гало.