Небесные мстители - стр. 28
Первым желанием Званцева было попросить Петра оставить ему фотографию, но он не решился это сделать. Его охватила какая-то грусть, доселе совершенно неведомая. Казалось бы, нужно радоваться. Он впервые увидел отца, пусть и на фото. Так нет.
Игорь еще раз окинул взглядом человека в военной форме, вернул фотографию и тут же спросил:
– Скажи, почему ты носишь фамилию Шнайдер, а не Званцев?
– Меня так записали при рождении, – ответил Петр, пожал плечами и добавил: – Таково было желание матери.
– А кто она у тебя? Немка?
– Немка, но ее родители жили в России. Когда началась война, им пришлось эмигрировать.
– Работает?
– Она владеет небольшой швейной мастерской.
Они чуть помолчали, потом Игорь спросил:
– Слушай, Петр, а как ты меня нашел? Почему ты решил, что я и есть тот самый Званцев Игорь Николаевич, который приходится тебе братом по отцу?
Петр снова пожал плечами и проговорил:
– Сам не пойму. Когда отец узнал, что мы едем в ваш городок за самолетами, он написал для тебя письмо и вручил его мне. Видимо, кто-то сообщил ему, что ты здесь работаешь. При этом отец строго сказал мне, чтобы я передал тебе письмо – как это у вас? – с глаза…
– С глазу на глаз.
– Да-да, с глазу на глаз. Это стало возможным только сегодня.
Послышался шум подъезжающего автомобиля.
– Это за мной, – с грустью в голосе сказал Петр, и братья на прощание обнялись.
Самолет, на котором летали Игорь и Петр, сильно не пострадал. Сломаны были только винт и часть крыла. К тому же комиссия установила, что в системе управления были неисправности. Об этом инциденте вроде бы все стали понемногу забывать. Ведь в летном деле, да еще с учебным самолетом, и не такое бывает. Но это только казалось.
Кроме партийной организации во главе с Трясогузкиным, не желавшим широкой огласки случая с самолетом – ведь Званцев все-таки выполнял его поручение, – на заводе, конечно же, существовала еще и комсомольская, секретарем которой был некто Коробков. Главным достоинством этого субъекта было умение долго болтать впустую и при этом видеть всюду вредительство. «Тот еще балабол», – говорят в народе про таких людей.
Именно балаболом его однажды и обозвал Званцев, да еще при людях, вот и нажил себе врага. Коробков в долгу не остался. Вскоре после инцидента с самолетом на стенах цехов появились объявления о комсомольском собрании, на повестке дня которого стоял только один вопрос: «Персональное дело комсомольца Званцева».
Явка была почти стопроцентной. Небольшой зал заседаний был набит до предела.
Коробков, как и всегда, разразился длинной речью, в которой подробно перечислил все подвиги комсомольца Званцева: воздушное хулиганство, выразившееся в низком полете над колхозным рынком, драку с Махневым и, конечно, самовольные, без разрешения, полеты с военнослужащими буржуазной страны, закончившиеся аварией самолета.