Небесная голубизна ангельских одежд - стр. 76
В отличие от Третьяковской галереи, в Историческом музее 1929 год не был затишьем. В самом начале года прошло судилище над отделом религиозного быта, где хранились иконы, вслед за чем последовал его разгром и увольнение сотрудников. Как было сказано ранее, иконы отправились в отдел иконографии к Щекотову, но древнерусское искусство, видимо, уже мало интересовало бывшего исследователя рублевской «Св. Троицы». Щекотов не стал препятствовать распылению иконного собрания ГИМ. Именно во время этих событий отбор икон из Исторического музея на продажу принял более угрожающий характер и в корне отличался от практики 1928 года. Совпадение по времени разгрома отдела Анисимова с угрожающим изменением характера отбора икон из ГИМ вряд ли случайно. Из частного письма Анисимова следует, что разгром отдела религиозного быта был инициирован правительством, а именно идеологами-лядовыми из Наркомпроса. Однако было ли это сделано специально для того, чтобы облегчить купцам-хинчукам из Наркомторга отбор икон на продажу из Исторического музея, или разгром отдела был лишь использован торговцами для того, чтобы легче было забрать иконы? Ответ на этот вопрос остается открытым. Показательно, что сотрудницы отдела религиозного быта Кафка, Муратова, Сидорова были уволены в конце февраля 1929 года[367] накануне заседания правительственной комиссии по наблюдению за реализацией антикварных ценностей, где Хинчук определил перспективы изъятия икон из ГИМ, включая «150 очень ценных икон».
В отделе учета Исторического музея сохранился акт № 186 на 146 икон. Они были отобраны для Госторга и оценены 24 и 27 мая 1929 года специальной комиссией в составе Олсуфьева, который в этом случае представлял Главнауку, и сотрудника ГИМ Орешникова. В комиссии от Исторического музея должен был работать и Щекотов, но он не приходил на заседания[368]. Ольга Бубнова выполняла работу секретаря. Именно она, по свидетельству Орешникова, подготовила на рассмотрение список икон. Силина уже не было в живых. Анисимова и всех сотрудников его отдела, кроме Бубновой, к тому времени уволили.
Иконы майского списка 1929 года представляются гораздо более исторически и художественно значимыми, чем подавляющая масса икон в списках Силина – Бубновой, отобранных на продажу в 1928 году. Об этом, в частности, свидетельствуют цены и атрибуция. Хотя и в майском списке 1929 года есть иконы, оцененные в 10, 30, 50, 75 руб., но их число незначительно, менее трех десятков[369]. Цены от 100 до 300 руб., которые в списках Силина – Бубновой 1928 года были единичными и наиболее высокими, в майском списке 1929 года являются средними. Менее полусотни икон получили такие оценки, в то время как почти половина икон этого списка была оценена очень высоко по рыночным меркам того времени – от 500 до нескольких тысяч рублей за икону.