Не верь. Не бойся. Отомсти - стр. 18
И тошно, и сладко. Страшно и хочется ещё. Страшно хочется ещё… Касаюсь своей кожи мочалкой и по рукам мурашки бегут: тело моментально вспоминает его прикосновения. Я не знаю, существует ли в мире хоть один мужчина, не уступающий ему по темпераменту. Я не знаю, как с этим внутренним огнём он умудряется делать непроницаемое лицо и смотреть холодным взглядом. Или просто все дело в том, что мы сошлись как части пазла. Картина складывается, когда мы вместе. Порознь – лишь бесполезный кусок картона с неровными краями и неясным абстрактным изображением.
Рисовать вдруг захотелось. Не карандашом, красками. Цветными, яркими, разными! А потом замазать черным, потому что Ветров прав: скрывать эйфорию и внутренний подъем от вожделенной близости будет сложно. Но у меня есть план. Я придумала его там, в бассейне, под водой, когда поняла, что ни на что не променяю этот шанс снова сгорать в его руках.
Никто не догадается даже. Сделаю себе больно перед выходом на улицу, чтобы улыбку с лица стереть. Ущипну или вроде того – ничего же сложного? Потом – проведаю близких. Приведу в порядок могилы, что и так неплохо было бы сделать. Посажу бархатцы, папа их очень любил. Маме тоже, потому что она всегда и во всём с ним соглашалась. Бабушке букет живых: денег на участок, гроб и прочее у нас не было, хоронили урну с прахом на куцем клочке земли. Плакать буду, тосковать по ним, не сдерживаясь.
От одних планов на день моё лицо мрачнеет, все получится. С ним ничего не случится. Я не дам повода. Ветров ничего не сделает.
– Котова, блядь! – яростно орёт Ярослав и выбивает дверь в ванну.
Просто выбивает ногой, влетая и вставая прямо напротив меня, через стекло душевой. У меня ещё треск в ушах не стих и прошлый его крик, ещё сердце, прыгнувшее к горлу, на место не вернулось, дыхание от испуга не успело нормализоваться, как он рявкает, вылупив глаза и сжав кулаки:
– Влад в больнице!
В груди лопается последняя ниточка, на которой держалось сердце. Оно ухает вниз, давление подскакивает и перед глазами начинает темнеть. Руки опускаются вдоль тела, мочалка выскальзывает, оставляя на ноге след из пены, который тут же смывают крупные капли, падающие как будто с потолка. Все тело окутывает невероятная слабость. В мыслях одна и та же фраза крутится, сказанная, чтобы оттолкнуть Покровского на время.
Мы прощаемся.
Прощаемся…
Стою с тахикардией и открытым ртом, в который заливается вода и не могу даже заорать с безысходности.
Боже, что я натворила?.. Почему поддалась искушению? Как я могла так беспечно отнестись к прямым угрозам? С чего я вдруг решила, что могу сама управлять своей судьбой? Что могу всех перехитрить…