Не в силах устоять - стр. 35
Она глотнула. Бренди обожгло ей горло, и она раскашлялась.
– И как только мужчины могут пить такую гадость!
– Это обычный вкус, – уверил он ее. – Давайте попробуем по-другому.
Гриф опустил кончик языка в стакан, а потом слегка прикоснулся им к ее нижней губе.
– Так будет лучше. Это смягчит…
Элиза осторожно попробовала вкус.
– Не так уж и плохо, верно?
Она моргнула.
Он стал снова и снова макать язык в стакан и все дольше задерживал его на ее губе.
Пока она слизывала капельки бренди, стараясь распробовать незнакомый вкус, он наблюдал за тем, как двигается ее рот, как осторожно высовывается розовый кончик ее языка, и его плоть все больше затвердевала.
Быть беде.
Но бурление в крови заглушило голос разума. «Разве ты забыл, как сирены своими песнями заманивали корабли на скалы? Эх ты, Одиссей».
Забыв об опасности, Гриф набрал полный рот бренди и подождал мгновение, прежде чем проглотить.
Быть беде. Быть…
– По-моему, это срабатывает, – пробормотал он, дотрагиваясь до ее открытого рта. – Может, попробуем еще?
Когда он, заставив Элизу разомкнуть губы, просунул внутрь язык, Элиза вздрогнула, но лишь на мгновение, а потом, вздохнув, обволокла его язык своим. Она целовала его не просто с удовольствием – с восторгом.
Самоконтроль Грифа разлетелся на тысячи мелких осколков.
Он слегка поменял положение, расставив шире колени. Потом прошелся губами по ее подбородку, по изгибу шеи и остановился в пульсирующей ямке внизу горла.
У нее вырвался тихий стон, более похожий на шепот.
В ответ Гриф обхватил ее за бедра и крепко прижал к себе. Сдерживаться было все труднее. Да и зачем?
Опустив голову, он схватил зубами твердый сосок и, втянув в себя вместе с прикрывавшей его сорочкой, начал покусывать и сосать, чувствуя, что он все больше твердеет. Она то ли застонала, то ли о чем-то умоляла, но он не понимал, что с ним происходит, – в голове стучало предупреждение, сердце отчаянно билось от наслаждения, в паху все горело от похоти.
«Она леди», – напомнил он себе.
«А я хищный Цербер».
Ее стоны стали немного громче, все больше заглушая не слишком сильный приступ сомнения. Он перестал целовать ее и занялся крошечными пуговками корсаж.
– Пожалуйста, – глухим голосом сказала она, – не останавливайтесь.
– Не буду, – уверил он ее, удивившись и своему нетвердому голосу. – Если только вы меня об этом попросите.
Он рванул вниз платье, обнажив грудь.
– Восхитительно, – прорычал он, схватив губами розовый сосок.
Элиза выгнула спину навстречу ему и стала тереться о его твердую плоть, от чего все разумные мысли тут же улетучились. Он думал лишь о том, чтобы избавиться от ткани, разделявшей их тела.