( Не) Установленное отцовство - стр. 7
— Алекс, ты, наверное, не услышал меня. Я вернулась в Россию не ради тебя.
— Как же тебя услышать если ты всё время брыкаешься? Ради кого, моя прелесть?
— Это тебя не касается. После того, что ты сделал…
— Манюнь, ты прости меня. Увидел тебя и крышу начисто сорвало, — судя по звуку, теперь Алекс стучится в дверь лбом. — Готов искупить вину. Не дури. Пёрышки почисти, и давай вечерком посидим в ресторане на побережье. О делах наших поговорим.
Молчу, прикидывая, куда бы свалить с детьми.
— Я заеду в восемь. Скажи хотя бы «мяу», — Алекс скребётся как кот.
— Мяу.
С облегчением слушаю удаляющиеся шаги. Артур, как мне нужна твоя помощь! Сколько же можно родину защищать?
Сама точно десять лет в тюрьме провела. В Мюнхене, где осели мои родители, жила как монашка. Местные мужчины не прельстили меня. Чужбина и тоска. Этим летом с мальчишками и Фати, не питая ни надежд, ни иллюзий, рванула в Россию искать Артура. Сняла дом в Зеленогорске. Артур жил где-то на Пионерской, около универсама «Серебряный». Начала методично обходить все ДЕЗы[1] и узнала, что Виктор Правдин продал квартиру. Отчаялась.
***
Артур
Качнул машину Алекса пару раз плечом и взорвал мирную жизнь посёлка орущей сиреной. Оббегаю Гелин участок и без проблем подкатываюсь под забор. Он хоть и высокий, но беспонтовый в плане защиты. Как и всё в этом доме советской постройки. Кто ж так лестницу бросает! Прислоняю её к стене и забираюсь на второй этаж. Ножом отодвигаю щеколду на старой рассохшейся раме и проникаю в комнату. Чуть не падаю — нога уезжает на игрушечной машинке. Сразу видно, что здесь живут пацаны. Две кроватки, застеленные покрывалами с белыми якорями, по стенам развешаны рисунки танков и самолётов, на полках самодельные модели военной техники расставлены рядом с детскими книжками. «Зачёт, мышонок! Правильно пацанят воспитываешь» — мелькает в голове мысль. Но я сейчас сюда не в качестве ревизора нагрянул. Выхожу из комнаты, ступаю бесшумно по вытертому ковру. На втором этаже ещё одна комната и две лестницы: вниз и на чердак.
Сирена смолкает. Нужно действовать тише. Толкаю плечом дверь во вторую комнату. С одного взгляда понятно — здесь живёт не Геля. Значит, женщина со странным именем Фати. В полном исполнении, полагаю, Фатима. Цветные подушки и лоскутное покрывало на высокой кровати. Около неё турецкие тапочки с загнутыми вверх носами и пёстрый халат на стуле. На небольшом столике возле окна корзина с клубками шерсти, спицами и недовязанным шарфом. Кресло и торшер — неизменные спутники уюта уходящей эпохи. Морщусь от приторного запаха и нахожу источник. Индийские палочки-вонялочки возле корзины — веяния нового времени. Мадам не тянет на родственницу светловолосой Гели. Но раз Алекс её знает, значит, с мышкой она живёт давно.