Не прощаемся. «Лейтенантская проза» СВО - стр. 12
На войне у всех два рюкзака: в большом – личные вещи, он хранится или в расположении батальона, или в грузовике, маленький берут с собой на передок – в нем лежит только самое необходимое.
Боец бравый, ладный, высокий, весь в наклейках, кепи козырьком на затылок, не хватает только тельняшки. Быстрым шагом он проходит в штаб. «Прозе» интересно, он спускается следом.
– Товарищ полковник, – слышит «Проза», – мне бы на передок. К ребятам! От роты семь человек осталось.
Боец гоняет желваки, от чего его рыжая щетина на щеках ходит ходуном. Ему назначают время убытия, он так же стремительно выходит.
– Правда, красавец? – «Проза» не может скрыть восхищения.
– А! – машет рукой «Дрозд». – Они не десантники… Наемники. Не все так просто.
– Что за рота – семь человек?
– Пятая. Объединили с шестой. Так называемый отряд «Шторм». Там все «краткосрочники» собраны. Потом поговорим.
Ему некогда, он изучает карту. Карте уже три недели, она вся исчеркана карандашными заметками.
«Проза» возвращается на крыльцо, где знакомится с бравым десантником. «Тубус» – москвич, жена с ребенком вернулась в Луганск, а он подписал контракт, сейчас вернулся из отпуска. «Тубус» пишет стихи. До того, как за ним приходит машина, он успевает прочесть одно стихотворение.
Машина привезла четверых, которые в сопровождении водителя спускаются в штаб. Там прохладнее, «Проза» идет следом. Вдруг тоже герои? Но нет. Эти четверо – «пятисотые». «Пятисотые» – бедствие профессиональной армии. Пока «Дрозд» расписывается на их рапортах, «Проза» изучает лица «пятисотых». Один молоденький, с лишним весом блондин – растерян. Двое других худые, высушенные, один молодой, другой постарше – смотрят с вызовом. На лице четвертого равнодушие. Они выходят.
– Вот так, Владимирыч, – обращается к «Прозе» «Дрозд», – здесь они струсили, а вернутся на гражданку, будут всем рассказывать, что командиры – мудаки.
– Почему?
– Психологическая защита. Никто не хочет винить себя в неудаче. Шел на контракт, мечтал о подвигах, а под обстрелами сломался. Кого винить? Не себя ж любимого. Потому всегда командиры виноваты, – «Дрозд» вытягивает раненную под Киевом ногу и кладет ее на соседний стул, указывая на черный ботинок: – Например, они уверены, что всю импортную экипировку нам Минобороны выделяет… Все эти «ловы», «криспи». А то, что мы все это за свои деньги покупаем, не верят.
Вечером снова стреляют HIMARSы. «Проза» с «Неоном» успевают забежать к часовому на крышу и издалека наблюдают прилеты по мосту Каховской ГЭС. Как и в прошлый раз: четыре из двенадцати.