Не предавай меня, любимый! - стр. 3
Она зашла в лифт и нажала на кнопку тридцать третьего этажа. Стальные двери бесшумно сомкнулись и лифт тронулся. В зеркале Настя видела своё напряжённое лицо со сжатыми ненакрашенными губами. Волосы, подхваченные пластмассовым крабом, в ярком искусственном свете казались тусклыми и посечёнными. Под глазами темнели круги. Тринадцать лет бедной и несчастливой жизни оставили явственный отпечаток на её лице. Ей шёл тридцать второй год, а выглядела она на все тридцать семь. Примерно на половине пути заложило уши.
Она вышла на нужном этаже и покрутила головой: из трёх коридоров, отходивших от лифтового холла, два были заперты. Только один плохо освещенный коридор уходил влево. Настя пошла по нему, читая попадавшиеся надписи на кабинетах. Похоже, на этом этаже не было действующих офисов. Или они работали не каждый день.
У двери с табличкой «Служебное помещение» она в нерешительности остановилась. Постучать? Подергать за ручку? Пока она раздумывала, дверь открылась, оттуда высунулась рука в пиджаке с белоснежным манжетом и затащила Настю в туалет.
2. 2. Петух
Лёша и в восемнадцать был на редкость симпатичным парнем, но сейчас его зрелая красота сражала наповал. Высветленные талантливым мастером волосы, идеальная кожа, тронутая южным загаром, изумительного рисунка губы — полные, гладкие, изогнутые в лёгкой улыбке. А одежда? О, Настя научилась разбираться в статусе потенциальных покупателей и легко отличала дорогую одежду от дешёвой. У Лёши была очень дорогая. На руках — часы с бриллиантами. Про обувь и говорить нечего: эти серые туфли из кожи страуса стоили как полугодовой бюджет всей Настиной семьи, включая мамину пенсию.
А Денис, сын этого богача, выпрашивал модные кроссовки за восемнадцать тысяч, и Настя постоянно ему отказывала. Откуда у продавщицы обувного магазина такие суммы? Она покупала сыну обновки на распродажах, причём ждала скидок не меньше пятидесяти процентов. Да она всё покупала на распродажах, даже колбасу и прокладки!
Блестящий внешний облик Лёши заставил её остро ощутить собственную нищету и убогость. Настя прижалась спиной к холодной стене и неприветливо спросила:
— Чего тебе надо, Лёша? Тринадцать лет не вспоминал, а тут вдруг вспомнил.
Они стояли в туалете, совмещённом с душевой кабинкой и кладовкой, — подсобное помещение для сотрудников бизнес-центра. Горел лишь неяркий светильник у зеркала. Пахло хлоркой и каким-то ядрёным антисептиком. Лёша опёрся задом на умывальник, не делая попыток приблизиться к Насте.
— Хотел попросить прощения, — ответил он.
Она горько усмехнулась: