Не предавай меня, любимый! - стр. 13
И теперь почему-то серые глаза заслонили образ Лёши Веснина. Они казались более реальными, чем юношеская любовь. Кто-то же ждёт этого мужчину домой, подумала Настя, уплывая в сон. Кто-то жарит ему котлеты, гладит рубашки. Кто-то же спит с ним, в конце концов.
И не только спит, а занимается любовью…
Он пришёл к ней под утро в смутном предрассветном сне. Скользнул под одеяло и властным жестом раздвинул ноги. Вставил в неё большой толстый член и начал двигаться. Настя проснулась и, дыша сорвано и жарко, сунула руку в пижамные штаны. Перекатилась на бок, судорожно стискивая руку бёдрами, и закусила уголок подушки, чтобы ни один стон не просочился сквозь сжатые зубы. Оргазм потряс её, как мощный разряд тока.
А когда на следующий день человек с серыми глазами зашёл в обувной супермаркет, она покраснела, как спелый помидор.
5. 5. Гори в аду, Батагай
Батагай
Весна погиб. Его пленник, его заложник и жертва, его палач и мучитель, его любимый солнечный мальчик. Алёшка. Весна.
Как больно.
Когда его привезли в колонию, все уже знали, что привезли молоденького смазливого петуха. Его опустили ещё на воле. Он перешёл дорогу какому-то баклану Пече, тот сунул мальчику в рот свой грязный член и поплатился за это. Весна одолжил у папы-полковника пистолет и застрелил обидчика. А потом сжёг в тачке. Все так думали сначала. Позже выяснилось, что баклана замочили свои же кореша, а гильзу и пулю, выпущенную из полковничьего пистолета, Печа таскал в кармане как сувениры. Они звенели, ему нравилось. Когда шмотки сгорели, гильза и пуля скатились под ноги трупу — нежданный подарок идиоту-следаку. Тот отдал улики на экспертизу и — ба! — дело раскрыто! Найдено орудие преступления, мотив и сам преступник — мстительный студент-первокурсник, затравленный гопниками. В рекордные сроки студент отбыл в Архангельскую область, а следак получил премию.
Пришлось напрячь людей в Питере, чтобы докопаться до правды и заставить настоящих убийц сдаться ментам. Они сдались, разумеется. И Весну выпустили. Но прошло два года, и это был уже не тот мальчик, что раньше. Нет, его не петушили все подряд, он обслуживал только одного человека — своего покровителя. За всё в этой жизни приходится платить, и Весна платил — своими нежными губами, узким неразработанным задом, руками и глазами, всем телом, всей душой. Он привык к сексу с мужчиной. Научился кончать без рук и отдаваться, как похотливая сучка. Научился быть верным и благодарным. Вот только любить не научился.
Кого же он любил? Дедушку, который умер той весной, когда внука посадили, маму, не смевшую пикнуть без разрешения мужа-полковника, и какую-то девицу. Какую-то никому не известную девицу — бесплотный фантом, незримо присутствовавший везде, где бы они ни находились. Даже в спальне! Эту девицу невозможно было вытрахать из Весны, сколько ни трахай. Она сидела глубоко — членом не достать. И имя её он никогда не произносил — ни трезвый, ни пьяный, ни накуренный, ни в пылу жестокой ссоры, ни в пылу страсти. Эту девицу он хранил в своём сердце, как в могиле. Да и чёрт бы с ней, если бы не слова в записке: «Я ухожу туда, где смогу быть рядом с ней».