Не пойман – не тень - стр. 33
Он не шевелился. Минуту. Две. Всё внутри него было как будто отключено. Мысли не складывались. Было ощущение, что что-то сдвинулось. Не вокруг – в нём. Учёный ощущал тревогу, но не мог понять, откуда она. Ему было жалко Аллу. Жалко искренне – не как коллегу, не как жену знакомого, а как женщину, с которой его до самого последнего момента связывала тайная, сложная, насыщенная близость. Их связь была не мимолётной интрижкой – она длилась долго, порой напоминая зависимость, и он знал: она чувствовала к нему гораздо больше, чем позволяла показать. Её смерть ударила по самому уязвимому месту – не только телом, но и памятью.
В голове всплыла вчерашняя переписка. Она ждала. Он обещал приехать. Пообещал – и не приехал. Отложил, отмахнулся, выбрал Диану. Он даже не нашёл слов для оправдания, решив, что Алла всё поймёт, как всегда. Он не написал, не перезвонил. Просто не пришёл. И теперь в нём росло чувство вины – вязкое, едкое, почти физическое. Он не мог отделаться от мысли: если бы он приехал, если бы был рядом, всё могло быть иначе.
И – смутная, непрошеная мысль. Он не знал, почему она возникла. Не знал, с чего вдруг.
А вдруг… это связано с ним?
Воронин оттолкнул её. Силой. Поднялся. Прошёл к окну. Открыл его. Подставил лицо прохладному воздуху. Закрыл глаза.
Нет. Это совпадение. Просто совпадение. Такие вещи происходят. Иногда – рядом. Иногда – с теми, кого знаешь. Это не значит ничего.
И всё же внутри что-то не отпускало. В глубине – дрожь. В спине – тяжесть. В висках – глухой гул.
Сергей закрыл окно, вернулся в кресло. Сел. Взял пульт. Включил телевизор. Картинка замелькала снова. Голоса. Рекламы. Заставки.
Сергей Андреевич сидел в кресле, глядя в сторону экрана, но не воспринимая ни изображение, ни звук – он не слушал. Он лишь механически держал пульт в руке, перебирая каналы, как будто надеялся найти в этом хаосе хоть какой-то якорь, хоть иллюзию стабильности, которая могла бы вернуть ему ощущение нормальности, позволить поверить, что день был обычным, что всё под контролем. Профессор включил свет в торшере, поправил плед, попытался вдохнуть ровнее, будто физически усилием воли стремился включить обыденность, погасить тревогу, спрятать страх в рутине простых, повторяющихся действий.
Но в голове уже шевелилось нечто, похожее на чётко заданную программу, которую невозможно остановить. Мысли, страхи, подозрения – они жили своей жизнью, параллельно с внешней тишиной. Где-то глубоко внутри звучал голос, не его, но знакомый – беззвучный, но настойчивый. И он шептал, почти ласково, почти успокаивающе, как констатация, не требующая возражений: это только начало.