Не отпускаю тебя (завещание) - стр. 45
В общем, первый вечер новой семьи начался не слишком весело.
Как только приехали домой, Рита метнулась на кухню, скрыть за обыденными делами свое смятение. Васильев пошел мыться. В душе, под теплыми струями, он немного расслабился и смог отдаться предвкушению, потому что желание в нем никуда не исчезало. Он хотел ее и когда злился, и в обычном состоянии. Даже, когда злился, наоборот - все обострялось до предела, наполняясь новым смыслом. Просто дело в том, что в последнее время он почти все время злился.
Однако сейчас, расслабившись, Николай смог подумать над тем, что ему казалось странным. Откуда вдруг взялась эта испепеляющая страсть? Как будто кто-то тумблер включил. И ведь моментами эта самая страсть сменяется полным равнодушием, но через короткое время снова накатывает. Откуда? Впрочем, долго размышлять у него не вышло, потому что как раз таки накатило. Да как еще накатило! Он чуть не задохнулся от внезапного приступа, иначе и не назовешь. Приступ желания. Припадок!
Как был, мокрый выскочил из-под душа, ворвался в кухню и потащил женщину на себя, а потом просто прижал к стене. Он был груб, как животное, и рыча брал что хотел и как хотел.
***
Видимо он действительно был груб и причинил ей боль, она заплакала. Николай потом неловко гладил ее по лицу, пытаясь успокоить, но она никак не успокаивалась, все вздрагивала и всхлипывала и тряслась в истерике. Тогда он не выдержал и дал ей пощечину. И еще. И еще. Чтобы наконец заткнулась и успокоилась.
Выбесила!
Она сползла на пол, глядя на него неверящими, полными ужаса глазами, и зарыдала пуще прежнего. Медленно вернулось сознание, нахлынуло отвращение к себе.
Николай бросил ее на полу в кухне и выбежал. Потом натянул на себя какую-то одежду и спешно ушел из дома, ему нужно было успокоиться.
Сидел в машине, пока не пришел в себя. Стыд навалился, раскаяние. Но говорить с ней сейчас, оправдываться, просить прощения он бы не смог. Завтра. Он это сделает завтра. И будет следить за собой, чтобы больше таких срывов не было.
***
Рита так и осталась сидеть на полу в кухне, погрузившись в себя и непроизвольно вздрагивая от глухих рыданий. Это во сне побои были страстной прелюдией к умопомрачительному сексу. В жизни это были просто побои, унизительные, болезненные, страшные по сути.
- Боже мой, - взмолилась она. - Во что я вляпалась? Костечка... Костик мой милый...
Как же теперь быть?
Хорошо, что он ушел. Он теперь пугал ее до усера. Рита боялась, что он ее не отпустит, не даст развод. О чем она только думала, когда расписывалась с ним?