Не обижайте Здыхлика - стр. 12
Сливы, сваренные в вине, начинка – миндаль.
Абрикосы в меду, начинка – ядрышки из абрикосовых косточек.
Вишня в ликере.
Вначале подарки девчоночке подносили. Клуша хоть и сновала туда-сюда с блюдами, да и в гостиную самолично не входила, а всё видела. Девчоночку в пеленках нянька держит, личика за кружевами не видно, а сама-то, видать, спит, а эти цыплята-то синие плечами костлявыми поводят – подарки выносят, да говорят, что кем подарено. Чего только не притащили! И драгоценности, и платьишки на вырост, и локомобили настоящие, которые сами по паркету ездят, а в них дитё сидит, няньку пугает. Котят штуки четыре, да все страшненькие, породистые. Один кролика живого подарил, кролика на стол пустили гулять, гости хохочут, зелень ему в морду тычут, а он жует, а глаза у него – ну прямо как у Клушиного отца были, когда он неделями не просыхал, все крапивовку хлестал, рябиной мороженой закусывал, плясал да дрался. Лекари потом и разбираться не стали, от чего мужик помер, а, пил, говорят, ну ладно, чего уж тут, ясно всё, небо нараспашку. А пока жив был, крапивовки ему да крапивовки, да быстрее подноси, не то прибьет или стаканом запустит. Этим вон господам-то поднеси только крапивовку, зеленую-вонючую, ох как зафыркают. Разве что какой бывший мужик из сельского содружества ее в моду введет по старой памяти – тогда-то уж будут попивать да нахваливать.
Пирожные слоеные, крем заварной.
Пирожные малиновые, крем белковый.
Пирожные шоколадные, крем взбитые сливки.
Сыр синий, сыр зеленый, сыр белый, сыр оранжевый, сыр плетеный, сыр печеный, сыр жареный. Весь сыр заморский, кроме плетеного, тот уж вроде наш, с югов наших.
Мороженое ананасовое, персиковое, брусничное, лимонное, фиалковое, земляничное, морковное.
Подарки разобрали, стали речи говорить. И того-то они желают новорожденной, и сего-то желают. А только аж через стенку слыхать, что ничего-то они такого девчоночке и не желают. Одним все равно, другие думают: а провалитесь вы, думаете, самые умные, а без деньжищ-то ваших мы на вас и плюнуть не захотели бы, не то что к вам в дом прийти. И у всех-то у них что-то такое в голове. Но слова говорят, какие надо, бокалы вверх тянут, пьют. А вот Клуше интересно: если все в зале вдруг заговорят, что и вправду думают, что будет – передерутся господа хорошие или обойдется?
Тут-то она и пришла.
Ух как тут хозяева всполошились! Будто чудище какое с рогами заявилось, ревет и копытами топочет. Хозяин за сердце схватился, весь раздулся, покраснел, что твой южный помидор, вскочил, стоит столбом, того гляди кондрат хватит, как раньше и старого Хозяина. Хозяйка – та вовсе пятнами пошла прямо через краску, как примерно клюквенный кисель со сливками, ежели их слегка в тарелке помешать. Рот разевает, как рыба на разделочной доске, бокал то схватит, то поставит. Оно и понятно. Сроду в этот дом гость неприглашенным не проходил. Кого пригласили, тот уж все дела бросит и едет как миленький веселиться, а кого позабыли, тот уж дома сидит и завидует. Это у Клуши, бывало, в сельском содружестве как свадьба или поминки – заходи кто хочешь, садись за стол, ешь да пей в три горла, будь ты хоть голь подзаборная. На почетное место голь-то, понятно, не посадят, а и не прогонят, накормят. А у господ не так, собрался в гости – а поковыряйся-ка в голове, приглашали тебя или нет, а если большой прием, то бумажку с приглашением не забудь, не то охрана не пустит, будь ты хоть царь заморский.