( Не)любимая невеста дракона. Право на истинную - стр. 5
Так или иначе, я дала себе обещание что-то придумать. Два дня я восстанавливалась, вставала, старалась есть и даже выполнять нетрудную работу по дому, пока Нора была в лавке. Выжигание метки принесло немало вреда моему здоровью. И все эти два дня я беспощадно вырывала с корнем мысли о Расселе, привыкая вновь к тому, что совсем никогда не знала его, ни этих холодных синих глаз, ни пламени в его крови, ни чутких сильных пальцев.
На третий день после завтрака я сказала себе, что пора браться за работу, хватит отслеживаться, столько нужно сделать, Нора не одобрила моего рвения, но я действительно чувствовала себя уже лучше.
Когда Нора ушла, я убралась на кухне и принялась за гостиную. Пусть она была небольшой, но работы было много, пыль насела тонким слоем на полках, плошки с повреждёнными растениями, которые принесла Нора из лавки сиротливо стояла на столе и полу. Норе с лавкой совсем некогда убираться здесь, да и она много сил отдавала, чтобы выходить меня. И просто уже стыдно сидеть и ничего не делать.
Но после того как с пылью было покончено, я почувствовала дрожь в коленях, и чёрные мушки летали перед глазами, слабость снова одолела меня. И я, как старуха, едва дошла до дивана, волоча ноги за собой, опустилась на край, вцепившись дрожащими пальцами в подлокотник. Теперь я поняла, о чем предупреждала Нора, на восстановление нужен месяц, не меньше, а я хотела через два дня прыгать по комнате.
«Не выйдет, кажется, Эшли», — с горечью заметила я.
Мой взгляд вдруг зацепился за зелёную ткань, что торчала за дверкой шкафа, по позвоночнику неприятно пролился холодок, напомнив о страшном дне. Я нервно вцепилась в край дивана, сглотнув, слушая, как сердце забилось громче и сильнее. Медленно поднялась и прошла к шкафу, открыла створку. На вешалке висело моё нарядное дорогое платье.
Протянула руку и погладила кружево над корсажем, шелковые ленты, пройдясь по прожжённым драконьим огнём складкам. Платье было беспощадно испорчено, наверное, так выглядело моё сердце, красивое, но в дырах.
Потоком хлынули воспоминания того дня, я горько усмехнулась, оказывается, все эти дни я пыталась бежать от мыслей о драконе, а сейчас они настигли меня и снова сбили с ног. Я пошатнулась, хватаясь за створку, чтобы не упасть, прикрыла веки. В ушах шумело от жадных вдохов аромата, что исходил от платья. Пахло им. Дикой розой, колючей и горькой, по-императорски гордой.
Открыла глаза и посмотрела в зеркало, что висело с внутренней стороны створки. Я не решалась взглянуть на себя после того дня. На меня смотрела очень бледная исхудавшая девушка, о недавнем здоровом румянце не могло быть и речи. Мой цвет лица можно было сравнить со снежной белизной, губы тоже бесцветные, а на шее красовалась метка. Точнее, все, что от нее осталось теперь — уродливое красное пятно. Нора говорила, что шрамы уйдут, на это она тратит все ценные настои, которые нас кормили. Но больше всего тронул мой взгляд, такой печальный и ранимый, что заныло где-то в груди.