Не было бы счастья… - стр. 12

– Сынок, ну разве так можно? – начинает мама, замечая моё состояние. – Быстро на кухню и горячий чай пить.

Захожу и натыкаюсь на два колючих взгляда. Интересно, а вот эти бабульки вчера кричали друг другу, что они ведьмы. Может, и правда? А то что-то у меня даже в трусах мурашки побежали от их сканирующих глаз.

– Проводил? – спрашивает баба Глаша.

– Да, – отвечаю я, стараясь не нервничать.

– Унучик, а что ты так на нашу Ленку смотрел? – начинает баба Паша, ставя передо мной сковороду с омлетом.

Это мне что, есть прямо со сковороды? Перевожу взгляд с одной бабульки на другую, а после опять смотрю на сковороду.

– Так что? – опять спрашивает баба Паша.

– Обознался, наверное, – говорю я, стараясь сосредоточиться на еде.

– Так обознался или наверное? – уточняет баба Глаша.

– Бабушка Глаша, а вот Иван вчера ездил на снегоходе, а лет ему сколько? – решаю перевести я тему, но по выражению лиц всех троих женщин, понимаю, что неудачно.

– А тебе зачем? – уже шипит баба Глаша.

Я смотрю на эту щупленькую старушку, которая в два раза меньше нашей бабы Паши, но почему-то складывается впечатление, что она меня сейчас съест.

– Ну как? – И вот что ей ответить? Я сам боюсь услышать ответ на этот вопрос. – На снегоходах ездить можно только с шестнадцати, и только если есть разрешение и права на мопед. С гаишниками у вас тут как?

– Ой, да какой там снегоход, – как-то даже выдыхает баба Глаша, отмахиваясь. – Ванюшка его собирал сам. Всё лето. Да и ездить у нас здесь, кроме как по деревне, негде. Лена сама разрешает ему. Он у нас с самого детства с техникой на ты. Всё починит, соберёт, переделает. Унучка нервничала сначала, плакала, а после сама его начала возить на разные занятия.

– Молодец, – соглашаюсь я, а у самого в узел всё скрутилось внутри от ожидания. – Он вчера даже машину нашу помог из сугроба вытащить своим снегоходом.

– Вот какой у меня Ванюшка, Пашка. – Баба Глаша, вздёрнула подбородок. – Знает, что у нас нельзя на дороге оставлять людей.

– Ой, да что он знает в свои тринадцать-то? – бурчит баба Паша. – Он мне что с плугом сделал, забыла?

– Так ему тогда только десять было, – отмахивается от неё баба Глаша. – А после того он каждый год сам тебе огород плужит, так что нечего жаловаться.

Я перевожу взгляд с одной бабульки на другую, а в голове эхом стучит: «Тринадцать. Ивану тринадцать лет!»

– Сынок, чай будешь? – тихо спрашивает мама, а я только сейчас замечаю, что она всё не сводит с меня взгляда.

– Да, мам, буду.

Мама ставит всем чай и, присев рядом, опять смотрит на меня.

– Сынок…

– Не сейчас, мам, – тихо останавливаю её я.