Не было бы счастья… - стр. 14
Паша старается бодро вылезти из бобика, но поскальзывается, как только ноги касаются дороги.
Ваня закатывает глаза и хмурится, а я выдыхаю. Наверное, впервые в жизни я рада его видеть.
– Привет семейству Яровых, – улыбаясь говорит Паша, подходя к нам и протягивая руку Ване.
Сын хмурится. Вижу, что не собирается пожимать руку, за что получает от меня лёгкий тычок в бок.
Кривясь, он всё же протягивает руку, и даже Паша выдыхает в этот момент.
Уже больше трёх лет, как Паша начал служить на нашем участке и почти сразу стал проявлять ко мне знаки внимания. Вот с тех пор и началась тихая война между ним и Ваней.
– Здравствуй, Павел Семёныч, – здороваюсь я с мужчиной.
Однажды я назвала Пашу при Ване просто по имени, так после этого его бобик лишился многих проводов и аккумулятора. Больше не рискую, даже если учесть, что всё нашлось в доме, где живёт Паша. Я-то точно знаю, как оно там оказалось. Бобик его тогда стоял под нашим домом.
– Вы с обхода? – спрашивает Паша.
– Да. Только закончили. А вы на обед приехали? – спрашиваю приветливо, надеясь на положительный ответ.
– Почти, – задорно улыбается Паша. – Я уже закончил, только бумаги осталось привести в порядок. Решил дома работу доделать, так что я уже свободен.
– Ой, как хорошо, – улыбаюсь я шире. – Так, может, тогда с нами пообедаешь?
– С удовольствием, Леночка, – расплывается в лучезарной улыбке Паша.
– Я не голоден, – слышу злой голос сына, и внутри будто что-то надрывается.
Мне больно оттого, что Ваня так ведёт себя с Павлом. Он хороший мужчина, но…
Улыбка меркнет на лице Паши, а мне становится неловко и обидно. Значит, как этому Валере, так сам руку протянул, а здесь.
– Иван, – строго говорю я и, как только Ваня переводит на меня удивлённый взгляд, добавляю: – Мы сейчас идём обедать. Все вместе. Ясно?
Выражение глаз Вани полно непонимания и обиды. Вижу, что ему неприятен мой тон. Мне тоже больно, но не могу я сейчас разговаривать с ним. Прости, сынок.
– Хорошо, мама, – отвечает тихо Ваня, и столько обиды слышится в его голосе, что я готова зарыдать в голос.
Осознание того, что из-за этого отголоска прошлого мне приходится обижать собственного ребёнка, больно ранит. Но отступать поздно. Паша, подбодрённый моей поддержкой, тянется к сумке, которую всё это время носил Ваня, но сын резко отдёргивает руку.
– Я и сам могу донести, – бурчит он и быстрой походкой направляется в сторону дома.
Паша немного теряется, но берёт себя в руки и, улыбнувшись мне, спрашивает:
– Как дела, Леночка?
– Хорошо, Пал Семёныч.
– Лен, ну мы же договаривались, что ты будешь…