Не буди во мне зверя - стр. 15

Дядька, не выпуская ружьё из рук, придвинул стул к дивану и сел напротив. В руке блеснуло что-то, что я вначале приняла за нож. Последние остатки смелости покинули меня. Я приготовилась молить о пощаде и клясться, что никогда и ни при каких обстоятельствах даже в мыслях ничего странного в рот не возьму.

— Голова-то, может, и болела, но вот такой фигни не было, — дядь Валера поднёс руку к моему лицу, и я поняла, что у него там не нож, а зеркало.

Наступил краткий миг облегчения, который длился, пока я не взглянула на своё отражение. Первое, на что я обратила внимание, это глаза: звериные, янтарно-жёлтые с красными и чёрными вкраплениями. Они смотрели на меня и моргали в такт мне. Их окружала короткая густая шерсть, лоснящаяся даже в скудном свете. Я не сразу осознала, что все эти особенности украшали теперь моё лицо. И именно их имел в виду дядька, когда говорил о «такой фигне». В довершение всего голову венчали острые вытянутые уши. Ещё не собачьи, но уже и не человечьи.

Я вскочила с места и побежала к большому зеркалу на шифоньере. Оглядела себя всю в потёмках и поняла, почему дядька решил оставить свет выключенным. Моё тело изменилось — превратилось в уродливое смешение человеческих животных признаков. Лицо вытянулось, на коже то тут, то там клочьями торчала шерсть. Неподготовленное к таким выкрутасам эволюции сознание сразу стало искать возможное оправдание всему этому звездецу.

— Я что, с ума схожу, дядь? — спросила я, в отчаянии повернувшись к нему.

— Если бы, Ника, если бы, — произнес он со слезами в голосе.

— Тогда что со мной такое на хрен происходит?! — завопила я.

— Ты оборотень, перевертыш, — ответил дядя Валера, и его слова звучали как приговор.

— Но как?.. — только и могла выговорить я.

Дядя некоторое время молчал, давая мне самой возможность осознать, где, когда и как произошёл тот поворотный момент, после которого я и моя жизнь изменились навсегда. То моё чудесное спасение из ледяной воды не было сном. Вот только спасителем моим был не пёс, а огромный чёрный оборотень, после укуса которого я сама стала такой. Все мои познания из полусказочных историй говорили, что ничего хорошего от этого ждать не стоит.

— Волки — зло, — подливал масла в огонь дядя. — Это из-за них погибли одиннадцать лет назад твои мама и папа.

— Но ведь волк спас меня, — возразила я, тщетно пытаясь защитить свою детскую фантазию, что поддерживала меня всё это время.

— Даже обернувшись волком, оборотни сохраняют часть человеческого разума. Если бы он хотел спасти тебя, не стал бы кусать, а обернулся бы человеком.