Наваждение. - стр. 12
Я сообщил Терезе, что заплатил за всю ночь. Она достала из тумбочки две сигареты и протянула одну мне.
– Что это?
– Особенная сигара, – увидев мой испуганный взгляд, она улыбнулась. – Не бойся. Она очень слабая. Просто ты будешь смотреть на жизнь немного проще. Тебе стоит расслабиться немного. – Она затянулась и дала прикурить мне. – Это отличная штука.
Я вдохнул дым. Голова закружилась, но потом напряжение отпустило меня, и я почувствовал легкость. Все мои несчастья отступили на задний план, я даже вдруг решил, что совершенно напрасно расстроился так. Ничто не может помешать мне любить Терезу и в один прекрасный момент забрать ее отсюда. Все можно изменить, если очень захотеть. Я чувствовал себя всемогущим. Я полностью оправдал Терезу, и поклялся, что буду любить ее, несмотря ни на что.
Я затянулся еще и посмотрел на Терезу. Она лежала на смятых простынях, запрокинув голову, глаза ее были закрыты. Мной снова овладело желание, я поспешил его удовлетворить. Сигара действовала на меня умиротворяющее, и секс приобретал какую–то особенную, неповторимую окраску. Потом мы просто лежали рядом, делая редкие затяжки. Тереза рассказала мне, что тетя не очень хорошая женщина, она эксплуатирует ее на всю катушку, но она до сих пор не догадывается, что ее муж и обожаемые сыночки тоже заглядывают к ней в спальню. А может, и знает, но из жадности молчит? Лучше пусть все происходит здесь, чем на стороне. Сообщая об этом, она издала вульгарный смешок. Я и это простил Терезе. Отличная вещь – сигара. Жаль, что у нас их трудно достать.
Потом в дверь довольно грубо постучали, и свирепый голос напомнил, что мое время подошло к концу. Я ответил, что уже собираюсь. Мне никак не удавалось попасть в брючину. Тереза вдруг засмеялась.
– Что смешного?
– Ты заплатил за ночь со мной… Разве не смешно? Мы любили друг друга на пляже, а потом ты заплатил, чтобы любить меня здесь… Как глупо.
– Может быть. Но так получилось. – Я начал приходить в себя. – Теперь прощай по–настоящему. – Я снова посмотрел на нее, и сердце у меня сжалось от непрошенной жалости, от убогости этого жилища и безрадостности ее существования. – Я заберу тебя отсюда, обязательно. Все будет хорошо. Дай ручку.
Она покопалась в тумбочке и достала ручку и два клочка бумаги. Один она протянула мне, на другом что–то быстро нацарапала сама.
– Ты не забудешь?
– Никогда, – я написал ей свой московский телефон и адрес.
– Возьми, – она протянула мне свой кусок бумаги, и я увидел, что это тоже адрес, только немного странный. – Это мой адрес в деревне. Там точно знают, где меня найти… так ты обещаешь?