Наваждение. - стр. 1

Я прошелся по парку, чтобы немного успокоиться. Сколько же времени прошло с тех пор? Двадцать лет? Или, может, больше? Господи, как же давно! Целая вечность, а мне все кажется, это было вчера. Сколько же лет мне тогда было? Двадцать? Или двадцать один? Я учился на третьем курсе факультета журналистики, и был примерным мальчиком. В меру современным, успевшим узнать вкус студенческой жизни и прелести общежития. Немного попробовавшим и то и это, и в связи с этим почитавшим себя весьма многоопытным. У меня уже были подруги, и я смотрел немного свысока на тех парней, у которых их не было. И, как почти все молодые люди, я имел слегка завышенное мнение о своей персоне. Я даже улыбнулся, вспомнив это. Почему так глупа молодость? Или это касается только отдельных личностей? Таких, как я, например.

Тогда из всех динамиков доносилось : « Берег золотой, берег золотой Варадеро, Куба далека, Куба далека, Куба рядом…» И я даже представить не мог, насколько рядом окажется для меня этот золотой берег.

У нас в институте набирали группу молодых журналистов для летней поездки на Остров Свободы. О моей скромной особе речь не шла, и я даже не думал об этом. Но кто–то там отказался, или заболел, и ректор предложил это место мне. Я был на курсе одним из лучших, и это было, конечно, логично. Но у каждого генерала был свой сын, а у меня отца–генерала не случилось. Но на этот раз судьба сделала свой зигзаг в мою сторону. Потом я много раз имел возможность удивиться действию рока – если что–то должно произойти в твоей жизни, это обязательно произойдет. Сейчас я, конечно, уже не так удивляюсь ни хорошим, ни плохим неожиданностям, а тогда я сразу же оказался на седьмом небе. Это еще больше повысило мою самооценку, и я почитал себя уже чуть ли не гением отечественной журналистики.

Нас взяли из разных групп, и мы плохо знали друг друга. К тому же, между нами существовала конкуренция – мы должны были написать серию репортажей и статей о Кубе, и лучшему из нас будет обеспечено место в одной из центральных газет. Это казалось пределом мечтаний. Я уже представлял, что это окажусь непременно я, я видел себя крупным журналистом–международником, ведущим репортажи их разных стран, и бывающем дома только наездами. Почему–то такая разъездная жизнь представлялась мне очень привлекательной.

Кубы встретила нас 30–ти градусной жарой, сопровождающейся высокой влажностью. После весьма умеренно климата Москвы мне показалось, что я вышел прямо в баню. Но даже это не могло умерить моего восторга – я был в другой стране! За тысячи километров от дома. Кто не жил в Советском Союзе вряд ли способен понять меня, и мое чрезмерное ликование. Но для меня это было так. Обливаясь потом, мы доковыляли до автобуса и направились к месту нашего размещения – небольшой гостиницы вблизи советского посольства в Гаване. Я жадно рассматривал пейзажи через окно, и вскоре совсем перестал замечать жару. Пейзаж в целом не поражал разнообразием, и я был немного разочарован. Часть дороги шла вдоль пляжей, и я невольно любовался океаном, который до этого никогда не видел.

Гостиница больше напоминала общежитие, но вряд ли это могло расстроить молодого человека 20 лет, обуреваемого жаждой романтики. Мы должны были жить в комнатах по два человека, где душ и туалет были общими на этаже. Наши руководители огласили нам программу. Мы должны были посещать всякие мероприятия, у нас были запланированы встречи с представителями различных социальных слоев, ходить по музеям и историческим достопримечательностям, коими, кстати сказать, Гавана весьма славилась. Наша цель – создать в умах наших читателей образ маленькой гордой и свободной страны, прекрасно и счастливо живущей без своего старшего брата – Америки. Ее новый брат, Советский Союз, протянул ей в трудную минуту руку помощи, и помог сбросить иго многолетнего рабства. И теперь, веселая и свободная, страна поет и пляшет, благословляя освободителей. Примерно такой должна быть тональность наших репортажей и очерков. Я не был фанатиком-правдолюбцем, и не собирался вступать в неравный бой с системой, по примеру Чацкого. Я собирался сделать то, что от меня хотят, и получить место в центральной газете. Для начала внештатным сотрудником, а после института и постоянное. Если к твоей мечте ведет такая дорога, то почему бы не пойти по ней? К тому же, я неплохо знал испанский, на котором говорила Куба, и это было еще одним моим несомненным преимуществом. Я мог спросить то, чего не могли другие, услышать то, что они не могли, и возможно, что даже этот факт сыграл за меня, когда принималось решение, кого же сюда отправить. А испанский я знал по одной простой причине – моя мать преподавала его на специализированных курсах, и считала своим долгом научить ему меня. У меня врожденные способности к языкам, и я освоил его, даже не прикладывая особых усилий. О поступлении в институт международных отношений нечего было и думать, но на факультет журналистики мне удалось попасть. Я повторял про себя испанские слова, фразы, которые могли мне пригодиться, и улыбался – кроме меня в группе никто не владел испанским, и я это знал.