Наваждение - стр. 22

Я оглядываюсь на кровать, как будто блокнот, заполненный рисунками обнаженного тела Громова, каким-то образом выпрыгнул из своего тайника и показал себя на всеобщее обозрение

— Катюш, — говорит она, вытирая руки о фартук, — Сейчас два часа дня. Почему ты сидишь в комнате весь день?

Я пожимаю плечами, — Я просто рисую.

Она качает головой и издает кудахтающий звук языком, — Я делаю булочки с корицей и хлеб. Ты должна поесть. А то посмотри на себя, кожа да кости.

Я смеюсь, — Рита, я набрала вес во время экзаменов. Я и так едва могу застегнуть джинсы, — но я все равно следую за ней вниз.

Она цокает языком, пока мы идем, и неодобрительно качает головой, — Едва застегиваешь джинсы, — бормочет она, — Ну и стандарты теперь у вас.

Я села на один из высоких табуретов, окружающих большой остров посреди кухни. Мраморная поверхность покрыта мукой, по столешнице разбросаны принадлежности для выпечки. Рита тянется к одному из кухонных шкафов за тарелкой, прежде чем преподнести мне булочку с корицей размером практически с мою голову, пропитанную глазурью.

— Ешь, — приказывает она, — В мое время, если мы были худым, это потому, что мы не могли позволить себе купить еду.

Мне не нужно дважды предлагать съесть булочку с корицей. Отрывая пальцами кусок, я сую его в рот, и глаза закатываются. Он еще теплый из духовки, полностью домашний, а не то дерьмо из холодильного отдела магазина.

Когда я открываю глаза, Рита выжидающе смотрит на меня, одна рука в муке на бедре, а другая держит скалку в воздухе, — Как получились?

— Ты про что? — спрашиваю я, улыбаясь.

— Не дразни меня.

— Это потрясающе.

Она улыбается и возвращается к раскатыванию теста.

— Ты будешь виновата, если в газетах вместо выборов напишут о том, что дочь мэра теперь толстая, — говорю я, запихивая в рот кусок побольше.

Рита фыркает и показывает на меня скалкой, — Никогда больше не позволяй мне слышать это слово от тебя.

— Что? – спрашиваю я.

— Ты знаешь, о чем я говорю. Это слово – жирный.

— Я говорю, что это то, что сказали бы СМИ, — протестую я.

Она возвращается к раскатыванию теста, — Ты все больше и больше похожа на нее, понимаешь?

— А что я такого делаю? — спрашиваю с набитым ртом, представляя себе Машу, высокую и худую, с огненно-рыжими волосами, подстриженными в идеальный боб, и в костюмах, тщательно подобранных по фигуре ее модели. Она пиар менеджер у отца и думаю Рита меня с ней сравнивает, — Я совсем на неё не похожа, Маша другая.

Рита пренебрежительно машет мне рукой с ложкой, опускает ее в миску и разливает коричную начинку по тесту, — Я не про Машу. Не глупи. Ты похожа на свою мать.