Наука побеждать (сборник) - стр. 20
Отец твой Александр Суворов
Кинбурн. 16 марта 1788 году
Милая моя Суворочка!
Письмо твое от 31 ч. Генваря получил; ты меня так им утешила, что я по обычаю моему от утехи заплакал. Кто-то тебя, мой друг, учит такому красному слогу, что я завидую, чтоб ты меня не перещеголяла. Милостивой Государыне Софье Ивановне мое покорнейшее почтение! О! Ай да Суворочка, как же у нас много полевого салату, птиц жаворонков, стерлядей, воробьев, полевых цветков! Морские волны бьют в берега, как у Вас в крепости из пушек. От нас в Очакове слышно, как собачки лают, как петухи поют. Куда бы я, матушка, посмотрел теперь тебя в белом платье! Как-то ты растешь! Как увидимся, не забудь мне рассказать какую приятную историю о твоих великих мужах в древности. Поклонись от меня сестрицам.
Благословение Божие с тобою!
Отец твой Александр Суворов
Кинбурн. 2 июня 1788 году
Голубушка Суворочка, целую тебя!
Ты меня еще потешила письмом от 30 апреля; на одно я вчера тебе отвечал. Коли, Бог даст, будем живы, здоровы и увидимся. Рад я с тобою говорить о старых и новых героях, лишь научи меня, чтоб я им последовал. Ай да Суворочка, здравствуй, душа моя, в белом платье. Носи на здоровье, расти велика. Милостивой Государыне Софье Ивановне нижайшее мое почтение. Уж теперь-то, Наташа, какой же у них по ночам в Очакове вой, – собачки поют волками, коровы лают, кошки блеют, козы ревут! Я сплю на косе; она так далеко в море, в Лиман [ушла]; как гуляю, слышно, что они говорят: они там около нас, очень много, на таких превеликих лодках, – шесты большие, к облакам, полотны на них на версту; видно, как табак курят; песни поют заунывные. На иной лодке их больше, чем у вас во всем Смольном мух, – красненькие, зелененькие, синенькие, серенькие. Ружья у них такие большие, как камера, где ты спишь с сестрицами.
Божие благословение с тобою!
Отец твой Александр Суворов
21 [июля 1789]
Ma chère Soeur!
Baises pour moi mes autres amies et la main à Софья Ивановна[76]. В Ильин и на другой день мы были в Refectoire[77] с турками. Ай да ох! Как же мы потчевались! Играли, бросали свинцовым большим горохом да железными кеглями в твою голову величины; у нас были такие длинные булавки, да ножницы кривые и прямые: рука не попадайся: тотчас отрежут, хоть голову. Ну, полно с тебя, заврались!
Кончилось иллюминациею, фейерверком. Хастатов весь изцарапан.
С festin[78] турки ушли, ой далеко! Богу молиться по-своему, и только: больше нет ничего. Прости, душа моя. Христос Спаситель с тобою.
Отец твой Александр Суворов
[24 октября 1789. Берлад]