Научи меня любить - стр. 45

— Я была напугана. Мне никто ничего не говорил.

— Никто и не обязан. Тебе говорят, а ты выполняешь. Всё просто.

— Да, действительно просто, — совсем тихо ответила я, пытаясь разложить в своих мыслях по полочкам всё то, что мне рассказал Златопольский. — Никак не могу поверить, — призналась я и выдохнула облачко пара.

— В первый раз всегда так, — объяснил Златопольский. — Потом привыкнешь.

— Мне совсем не хочется привыкать к предательству, — выпалила я и нахмурилась.

— Никто спрашивать не станет, — на губах Златопольского мелькнула холодная насмешка.

Мне было так больно. Перед глазами стояло улыбчивое и доброе лицо крёстной. Она всегда была рядом со мной. Всегда поддерживала. Мы могли поговорить обо всём. Между нами никогда не возникало смущения или недопонимания. Она действительно была моей настоящей крёстной матерью.

— Ее тоже понять можно, — вдруг продолжил Златопольский. — Дети, внуки. Слишком много рычагов давления. Она просто не захотела всем этим рисковать ради тебя.

Я закусила нижнюю губу и кивнула. Сквозь боль и страшную удушающую обиду я вытаскивала на поверхность голос разума. И этот голос был полностью согласен со словами Златопольского. Я бы, и сама не захотела, чтобы крёстная рисковала собой или своей семьей ради меня. Это было бы слишком эгоистично с моей стороны.

— Я распоряжусь, чтобы тебе приготовили зеленый чай с мёдом и лимоном. А ты лучше пока прими душ и переоденься, — посоветовал Златопольский.

— Хорошо, — напрочь лишенным эмоций голосом, ответила я.

— В спальне тебе уже ждет новый телефон. От старого пришлось избавиться.

Я машинально кивнула, последнее, что меня сейчас волновало, так это смена телефона. Моя прошлая жизнь продолжала разваливаться и пеплом осыпаться на промерзшую мертвую землю. И мне следовало это каким-то образом принять. Не просто принять, а найти новую точку опоры и цель зачем-то жить дальше.

— Это жизнь, — отметил Златопольский и остановился в нескольких шагах от ступенек, что вели на открытую террасу, откуда можно было непосредственно попасть в дом. — Не задавайся вопросами: «за что?», «почему именно я?», «откуда такая несправедливость?». Ты здесь ни при чем. Это просто жизнь, — Златопольский повернулся ко мне и перехватил пустую термокружку правой рукой.

— Жестокая и сложная штука, эта жизнь, — с трудом проглотив комок, выдавила я из себя.

Мне отчаянно захотелось обхватить себя двумя руками, чтобы хотя бы на несколько секунд избавиться от скребущегося в душе всепоглощающего чувства одиночества. Но я лишь сильней вдавила сжатые в кулаки руки в карманы куртки.