Научи меня любить - стр. 11
И сейчас я должна была предложить Златопольскому нечто такое, от чего он точно не захочет отказываться. Успокоив себя тем, что он всё-таки согласился меня выслушать, я поглубже втянула в лёгкие воздух. Если я здесь, значит, смогла добиться его заинтересованности.
— Я заберу аэропорт и треть акций авиакомпании, — огласил свое решение Златопольский. — Ничего другого, что могло бы меня заинтересовать из имущества Яхонтова у него всё равно нет.
Я проглотила слюну и спрятала руки за спиной. Златопольский вызвал меня к себе не для беседы. За то время, пока я ожидала его аудиенции, он уже принял решение. От меня ничего не зависело. Я почувствовала себя птицей, которая сама попала в силки. Но разве не этого я добивалась? Нет. Мне нужна была защита, а не ловушка.
— Перераспределение власти всё равно не гарантирует тебе абсолютную безопасность, — продолжил Златопольский. — От тебя захотят избавиться в любом случае, потому что никому не нужны прямые наследники такой солидной империи.
— Поэтому я прошу вас о защите, — заявила я, стараясь смотреть Златопольскому прямо в глаза.
— Логично, — уголок его губ чуть дёрнулся в ухмылке. — Что конкретно ты подразумеваешь под словом «защита»?
— Вашу фамилию, — тут же ответила я.
— Фиктивный брак, — констатировал Златопольский.
— Да. На определенный отрезок времени, конечно же, — я чувствовала слабость в коленях, но всё равно принуждала себя стоять ровно и по возможности не дрожать как осиновый лист.
— Очевидно, что не навсегда, — Златопольский выпрямился и вернул свое внимание экрану компьютера. — Пока что будешь при мне. Насчет сделки я еще подумаю. Не будешь доставлять меня лишнего гемора и наше сотрудничество имеет все шансы стать плодотворным. Никаких глупых вопросов. Никаких истерик, соплей и слюней. Я говорю, ты выполняешь. Бес-пре-ко-сло-вно. Я понятно изъясняюсь?
— Да, — тихонько ответила я.
— Только в таком режиме тебя никто не прикончит. У тебя сейчас есть последний шанс отказаться, больше его не будет до тех пор, пока не закончится срок нашего сотрудничества, — Златопольский говорил всё это настолько равнодушным тоном, что мне стало еще страшней, чем прежде.
Сейчас решалась моя судьба, а этот мужчина говорил о ней так, будто выбирал, что сегодня будет есть на ужин: говядину или форель.
— Я… Я согласна, только помогите мне это… всё пережить, — мой голос сильно задрожал.
— Свободна, — Златопольский сделал короткий жест ладонью, чтобы я покинула кабинет. — И еще кое-что. Забывай о милосердии, девочка. В мире больших денег и влияния нет такого термина.