Настя и кроличья лапка / Остров / Мазок. Три повести - стр. 74

Не буйный и не опасный – домой, домой, пусть родные с тобой, болезным, мучаются, а не государство.

– Что-то подсказать? – в конце концов, кашлянув, спросил Лаголев старушку.

– Не вижу, сколько у вас редис стоит, – сказала та.

– Семьдесят.

– Господи! А я думала, там единичка.

– Не сезон пока для редиски.

– Не, я уж не куплю.

Старушка махнула рукой и пошаркала дальше в своем замшелом пальто. Старенькая, такая же вызывающая жалость как та, что выманила у него десятку. Лаголев сжал челюсти. Ну, нет. Он не подает больше. Хватит. Кто бы ему помог. А? Нет желающих? Половину дня уже криком исходит.

– Овощи! Фрукты!

Торговля вяло, но шла. Будний день. Рынок закрывался в семь, но уже к половине седьмого едва десяток покупателей бродил между столами. До Лаголева они не добирались, останавливаясь у первых от входа столов. Не всемогущ Кярим Ахметович, не смог выбить себе место получше.

Впрочем, на полторы тысячи Лаголев точно наторговал. Встрепенувшись, он достал коробку и проверил выручку. Одна тысяча шестьсот двадцать рублей. Совсем не плохо. У него и по семьсот рублей за смену бывало. Еще бы двести, и, считай, у него на руках зарплата за два месяца, что Кярим Ахметович должен.

Вокруг разбирали лотки, кто-то сметал мусор, кто-то торопился с пластиковыми мешками к контейнерам, громыхали тележки, увозя скоропортящиеся овощи и фрукты к рефрижераторам, выстроившимся на заднем дворе. Столы накрывали пленками. Оставляя за собой влажный след, по проходам поехала юркая поливомоечная машина.

Под сводом расчирикались воробьи.

– Эй!

Левончик затормозил с пустой тележкой у стола.

– А Кярим Ахметович? – спросил Лаголев.

– Там, – неопределенно мотнул головой Левончик. – Нектарин продал?

– Продал.

– Я же тебе говорил!

Вместе они загрузили тележку ящиками и лотками, коробку с яблоками спрятали под стол.

– Деньги, – протянул руку Левончик.

– А Кярим Ахметович?

– Я ему передам. Он просил.

– Но…

Лаголев механически опустил купюры в чужую ладонь.

– Ты уберись пока здесь, – сказал Левончик.

Он спрятал выручку в карман халата и в два приема развернул тележку. Колеса загромыхали по бетону.

– Но он придет? – крикнул Лаголев в худую спину.

– Конечно, придет! – отозвался Левончик. – Он шашлык кушает!

Лаголев, вздохнув, вооружился щеткой. Минут десять выскребал сор, листья, стрелки вялого лука из-под оставшихся лотков, из зазоров, подобрал половинку раздавленного абрикоса и выбросил в урну.

Под потолком зажгли лампы. Рынок пустел. Исчез Рахматулла, пропала дородная женщина, торговавшая с ним по соседству фермерским картофелем. Люди выходили в двери.