Настоящая фантастика – 2019 - стр. 57
Что это на самом деле такое – роль чудотворца и спасителя, Клебанов понял лишь после доброго десятка проведённых здесь лет. Понял, когда ощущение новизны притупилось, а осознание важности своей миссии ослабло и поблекло, словно вылиняло. Теперь прагматизм в нём раз за разом стал уступать пробудившейся, пробившейся через соображения целесообразности совести.
– Ты водишь за нос десять тысяч человек, – упрекнула Клебанова совесть. – Из года в год дурачишь их, морочишь им головы, облапошиваешь.
– Я готовлю их к лучшей жизни, – возразил ра-зум. – Хорошо, пускай не их, пускай их потомство. Но без меня они попросту обречены.
– К лучшей жизни, да? – саркастически передразнила совесть. – Ты окружил себя подонками и беспредельщиками. Ты равнодушно смотришь, как гибнут невинные, в том числе от рук твоей опричнины и по твоему приказу. Ты превратился в идола. В истукана, которого боятся и которому молятся тысячи невежд. И тебе это по нраву.
– Нет, не по нраву, – огрызнулся разум. – Мне в тягость мои обязанности. Но иного выхода нет. Проект – гарантия будущего этого мира. Без него местная цивилизация зачахнет в зародыше, увянет на корню.
– Ты в этом уверен? – насмешливо осведомилась совесть. – А что, если проект всего лишь результат бездоказательных измышлений земных умников? Социальные жернова мелют медленно. Чтобы подтвердить или опровергнуть теоретические выкладки, нужны тысячелетия. А если, когда они пройдут, выяснится, что твои проделки не спасают мир, а, напротив, ведут к его деградации?
Клебанов крякнул в сердцах и волевым усилием загнал совесть на задворки сознания. Вечером он поговорит с этим парнишкой, с Шардаром. Сделает выводы и в дальнейшем будет поступать, опираясь на них. И всё. И достаточно. Это – его работа.
К вечеру, как обычно, похолодало. Когда солнце наполовину утонуло за западным горизонтом, Шардар осадил украденного поутру жеребца. На тысячи и тысячи пеших скитальцев лошадей приходилось всего два десятка. Владели ими лишь чудотворец и дюжина избранных. Когда становились лагерем у колодца или бьющего из-под земли ключа, коней поили раньше, чем людей.
Шардар спешился, огляделся по сторонам. Всюду, куда хватал глаз, был песок. Извечный, с младенчества знакомый песок. Унылый, однообразный, ненавистный, враждебный.
Шардар стянул притороченный к конскому крупу шатёр убитого Глая. За ним – унаследованные от покойника бурдюки с пресной водой. Если расходовать экономно, их должно надолго хватить. Человеку, но не коню. Целый день Шардар гнал жеребца на юг. Без передышки, во весь опор, уходя от возможной погони. Ушёл. Теперь с запалившимся конём предстояло расстаться.