Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова. Дневники и воспоминания Чарльза Гиббса - стр. 93

Бывший Царь говорил, что поехал бы куда угодно, только не на враждебный Урал. Теперь же он оказался в самом его центре. В ту ночь Николай Александрович ночевал в доме Ипатьева195 со зловещим названием «Дом особого назначения». У дверей дома бывшего Императора поприветствовали презрительными словами: «Гражданин Романов, Вы можете войти»196. Все узники были строго обысканы197. Позже Александра Федоровна начертила на стене своей спальни «свастику»198 – левосторонний гамматический крест на удачу и добавила дату: 17/30 апреля 1918 года. Это было очень трогательно.

Тем временем председателем Уральского Совета была подписана расписка199:

«Рабочее и Крестьянское правительство Российской Федерации Республики Советов Уральской Области Совета рабочих крестьянских и солдатских депутатов Президиум №1 Екатеринбург, 30 апреля 1918 г.

1918 г. апреля 30 дня, я нижеподписавшийся Председатель Уральского Областного Совета Раб. Кр. и Солд. депутатов, Александр Георгиевич Белобородов получил от комиссара Всероссийского Центрального комитета, Василия Васильевича Яковлева доставленных им из Тобольска: (1) бывшего царя Николая Александровича Романова, (2) бывшую царицу Александру Федоровну Романову, (3) бывшую великую княжну Марию Николаевну Романову для содержания под стражей в г. Екатеринбурге.

Для остальных членов семьи и свиты эти дни стали наиболее тягостными за все пребывание в Тобольске. Из Тюмени получили телеграмму, но толком все равно ничего не было известно. Жильяр вспоминал:

«Спустя некоторое время один из кучеров, отвозивших Государя и других лиц, привез коротенькую записочку от Марии Николаевны. Она писала, что едут в очень тяжелых условиях: плохая дорога, плохие экипажи. Потом пришла на имя Кобылинского телеграмма от Набокова, извещавшего о прибытии в Тюмень.

Совершенно неожиданно для нас 20 апреля была получена Кобылинским телеграмма от Матвеева, что Государь и все другие оставлены в Екатеринбурге. Это для нас было полной неожиданностью. Все мы думали, что Государя везут в Москву.

24 апреля от Государыни пришло письмо. Она извещала в нем, что их поселили в двух комнатах Ипатьевского дома, что им тесно, что они гуляют лишь в маленьком садике, что город пыльный, что у них осматривали все вещи и даже лекарства. В этом письме в очень осторожных выражениях она давала понять, что надо взять нам с собой при отъезде из Тобольска все драгоценности, но с большими предосторожностями.

Она сама драгоценности называла условно «лекарствами». Позднее, на имя Теглевой, пришло письмо от Демидовой, писанное, несомненно, по поручению Ее Величества. В письме нас извещали, как нужно поступить с драгоценностями, причем они были названы «вещами Седнева». […]