Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова. Дневники и воспоминания Чарльза Гиббса - стр. 50
«4, Полукруглый зал, Большой дворец, Царское Село.
21 апреля 1917.
Моя дорогая тетя Хэтти,
Тетя Кейт101 сообщила мне печальное известие о смерти моего бедного отца. Письмо было написано на 11-ый день после его смерти, и оно очень долго находилось в пути, почти два месяца. И хотя прошло уже столько времени, я узнал об этом только сейчас. Я уверен, что первое, что мы должны сделать, – это поблагодарить Вас за ту любовь и заботу, которыми Вы окружили отца в последние годы его жизни. Трудно себе представить, что бы он делал без Вас. Если бы не Вы, он не прожил бы столько и не был бы так счастлив. В 1914 году, уезжая из дома, я оставлял его счастливым. Из-за того, что меня не было рядом с ним в последние годы, у меня остались самые светлые воспоминания о закате его дней. Было бы хорошо, если бы я смог побывать дома еще раз до того, как это все случилось. Вопрос о разрешении на выезд до сих пор не решен. Без сомнения, Вы уже знаете о том положении, в котором мы оказались из-за политических событий. Само собой разумеется, никто пока не знает, что будет дальше, и мой долг, равно как и мои интересы, призывают меня находиться здесь. Наши судьбы совершенно поломаны, и велика вероятность того, что я вскоре покину Россию и вернусь в Англию с моим «учеником». Но я не могу сказать, когда это случится, потому что в настоящее время им не разрешено выезжать [изменено на «в настоящее время мы не можем уехать»]».
21 апреля 1917.
У меня не было возможности закончить это письмо раньше. Почти все время я провел в городе в комитетах и исполнительных комиссиях из-за своего коллеги. Он не может являться туда сам. Я снова получил известие от тети К [ейт] (очевидно, письмо было написано три недели спустя после первого; все письма между ними утеряны), и это письмо пришло действительно быстро, примерно за четыре недели. У меня также есть письмо от Нетти102, в котором она сообщает, что Вы уезжаете из Нормантона. Думаю, к настоящему моменту Вы уже уехали. Нетти пишет, что Вы собираетесь продать большую часть вещей в Нормантоне. И я хотел спросить позволите ли Вы мне взять из дома несколько вещей на память, и можем ли мы приехать туда в изгнание. Разумеется, Вы оцените вещи и напишете мне, сколько это стоит. Я пошлю Вам список вещей (но не с этим письмом) завтра или через день. Если среди этих вещей окажутся те, которые Вы не станете оставлять себе, я был бы благодарен Вам, если бы Вы отказались от них в мою пользу. И конечно, я думаю, это понятно, что я не хочу просить Вас отдать мне, что Вы считаете своим. Расстояние и то продолжительное время, которое требуется на доставку письма, – все это очень затрудняет общение, поэтому я вынужден отослать Вам список немедленно. Если бы не эти обстоятельства, я бы никогда не поступил так без Вашего согласия. В список я включил некоторые предметы мебели и картины, которые всегда ассоциировались у меня с нашим домом. Мне жаль, что отец не успел получить мое последнее письмо, но, я думаю, он, тем не менее, знал о нем. Не будете ли Вы так добры прислать мне «Ротерхэм адвертайзер» [«The Rotherham Advertiser», местная газета] с хронологом? Я думаю, там должно быть полное описание похорон. Пожалуйста, передавайте сердечный привет А. К., я надеюсь, она это вынесет, но я убежден, смерть отца станет для нее большим ударом. Она всегда любила и обожала его. Отец был для нее опорой, и я со страхом думаю о том, как она воспримет известие о его кончине. Я посылаю мое письмо в Нормантон, поскольку, если Вы уже покинули его, оно наверняка будет возвращено. С большой любовью и благодарностью за Вашу преданность дорогому отцу,