Настасья Алексеевна. Книга 4 - стр. 60
– Нет, я не вас имел в виду. Просто так сказанул неудачно. Но его не приглашали. Хотя вам придётся бывать и на обедах, и на приёмах, и на переговорах, но, правда с моим участием. Ну, вы переодевайтесь и загляните сначала сюда.
Ничего не поняв, Настенька пошла к себе.
В это время Василий Александрович позвонил в консульство. Трубку снял Николай Григорьевич, консул с большим стажем работы, очень опытный и по характеру мягкий человек, любивший говорить по душам.
Услышав, как уполномоченный треста обрисовывает сложившуюся ситуацию с новой переводчицей, которой с места в карьер пришлось работать с иностранцами, не зайдя даже в консульство, он поинтересовался:
– А разве её никто не инструктировал в тресте перед отправкой сюда?
– Я не знаю, – несколько растерянным голосом ответил Василий Александрович, – но кадровики, разумеется, с нею говорили о правилах поведения с иностранцами. Но вы же знаете, что в ЦК теперь не приглашают на собеседование, да и партию, как вам известно, теперь запретили.
– Да-да, знаю, – послышалось в трубке, – а как она выглядит, ваша новая переводчица, серьёзной или нет?
Василий Александрович замялся было с ответом, поскольку понял, что ответственность за действие переводчицы консул готов возложить на него, и всё-таки сказал:
– Я её не знаю, вижу только два дня, но впечатление она оставляет хорошее. Мне кажется, она не вертихвостка.
– Ну, вот и хорошо, – ответил консул, завершая разговор. – Попросите её только не задерживаться на ужине с журналистами и уйти пораньше. Ей же нужно ещё поспать перед завтрашним днём, когда ей опять придётся с ними иметь дело.
Тут-то до Василия Александровича дошло, что консул был в курсе приезда иностранцев, на сколько дней они здесь и, по-видимому, о переводчице у него имелись уже данные, потому он и не переживал о том, что она не появилась к нему на приём сразу по прибытии в Баренцбург.
Так что, когда переводчица снова вошла к нему в кабинет, одетая в элегантную сверкающую блёстками бежевую блузку с белым отложным воротником и такую же в тон ей юбку, чуть-чуть приоткрывающую колени, он проговорил в восхищении:
– Я хотел вас увидеть, в каком наряде вы к ним явитесь, и вижу, что вы прекрасны. Можете идти очаровывать парней, но я прошу вас быть с ними недолго. Вы ведь устали за день, а завтра снова работа. Я здесь посижу ещё.
Настенька поняла, что всё, как она и предполагала, под контролем, и с улыбкой на губах направилась в бар.
3.
Перед входом в бар в коридоре Настенька неожиданно наткнулась на только что вошедшего Ивана крестьянского сына. Только что с мороза продолговатое лицо его было слегка зарумяненным и казалось более красивым. На голове была меховая шапка, но не вербацкая чёрная, а серая, мохнатая, из волчьей шерсти. Уши ушанки не были опущены, так как мороз пока был несильный. На плечах полушубок белый, а не чёрный, выдававшийся всем шахтёрам. Под цвет полушубку на ногах белые высокие унты. Из-под расстёгнутого полушубка просматривался чёрный пиджак, надетый поверх голубой рубашки, которую сверху вниз простреливал ярким цветом красный галстук.