Наследники дяди Гиляя - стр. 27

Не было физического ощущения жары и знойности летнего вечернего воздуха, только усталость после целого дня ходьбы. День, вообще, выдался нежаркий, хоть и солнечный, поэтому четкие тени деревьев легли на рябь пруда, которую медленно пересекала пара лебедей. В моем воображении Патриаршьи пруды представлялись несколько иными, поэтому в памяти сразу возникает распустеха Аннушка:

– А где трамвайные пути?

– Нет здесь трамваев, – действительно, ничего напоминающего рельсы, турникеты. Разочарование кольнуло куда-то в неосязаемую область – а ведь в книге-то остались эти приметы старой Москвы. Красный трамвайчик, со звоном проносящийся мимо сквера и прямоугольного пруда, остался где-то далеко.

– Обрати внимание, пруд только один. Второй давно засыпали, но говорят о Патриарших по-прежнему во множественном числе.

Вдруг за стволами деревьев пронеслось что-то красное.

– Откуда тут трамвай? – запоздало проводили его взглядом.

Но ничто, кроме вечернего солнца, отражающегося в больших окнах верхних этажей, не напоминало о действии булгаковского романа, ни персиковой газировки, ни клетчатых субъектов – даже прогуливающиеся под липами москвичи равномерно распределились по всем четырем сторонам пруда. Да и бронзовый Иван Крылов в сопровождении басенных животных – это скорее компания для Летнего сада, а тут должен стоять памятник другому писателю. Когда-то шли разговоры о его создании, да и проект вроде бы был – Булгаков, сидящий на полуреальной скамье (наверное, по аналогии с Пушкиным). Так где Михаил Афанасьевич-то?

Недалеко. Прямо по проулку, а там по широкому тротуару Садового кольца совсем рядом дом с массивной черной надписью – «Булгаковский дом», чуть ниже на стилизованной полукруглой табличке, чтобы было видно прохожим то же – черным по белому. Под аркой проход в тот самый «Булгаковский дом». Дом «покоем»? Садовая 30-бис? Откуда такие суеверия, вернее легковерие? Адрес у дома-музея вполне нормальный, современно-московский. Да и входя под неосвещенную арку, главное – не испугаться грохота железных листов под ногами. Первым-то делом хочется рассмотреть рисунки на стенах – а это сложно сделать в полутьме, да и в самом дворе-колодце было по-вечернему сумрачно.

На плиточном пятачке под страшноватыми барельефами расположилась бесноватая компашка – Коровьев и Бегемот с обязательным примусом, исправность которого пока вопросов не вызывает. «Нехорошая квартира» притягивала и как-то пугала. Если честно, нам просто было по пути к станции метро, а в арку заглянули из любопытства. Во дворе пила что-то похожее на пиво молодежь в рваных джинсах, дредах, обычная такая молодежь. Не позавидуешь жителям соседних домов, ведь работает музей до одиннадцати вечера.