Наследник. Книга вторая - стр. 35
– Не похоже и на то, что ты после отсидки.
Я подтверждающе помотал головой.
– Тогда, получается, ты из распутья, – уверенно заключил Богдан. – Либо отрешиться от всего земного, либо накинуть петлю себе на шею. И ты, естественно, выбрал первое.
– Да, что-то типа того, – тяжело вздохнул я…
Придя в храм на вечернюю молитву, – она начиналась сразу же после ужина, – я почувствовал себя несколько неуютно. А почувствовал я себя так потому, что на церковных богослужениях мне до этого никогда бывать ещё не приходилось.
Нет, чисто по логике, я, конечно же, понимал, что на богослужении мне нужно будет молиться. Но молиться – оно ведь тоже нужно умеючи. А вот как это делать правильно – вот этого я как раз таки тогда и не знал!
– Не волнуйся, – сказал мне уловивший мою неуверенность отец Гавриил. – Просто делай всё то, что делают остальные. Когда все крестятся – крестись, когда все кланяются – кланяйся. Но самое главное, думай только о Боге! Если ты будешь думать о Боге, то душевное равновесие ты обретёшь гораздо скорей!
Я делал всё точно так, как он мне велел – стал позади всех и в нужные моменты кланялся и крестился. Но вот думать только о Боге у меня, ну, совершенно не получалось. Я думал только о Радике. А о Боге мне не думалось даже и в том числе.
Во время этого богослужения случилось одно происшествие, которое просто не могло не обратить на себя внимания.
В разгар молебного песнопения, когда вся братия смиренно складывала руки и блаженно закатывала глаза, отец Митрофаний вдруг свалился на пол и, точно подкошенный, стал извиваться в судорожных конвульсиях.
Но меня больше всего поразило не это. Меня больше всего поразило то, что на отца Митрофания в тот момент даже никто и не посмотрел.
Единственным, кто отреагировал на его падение, был стоявший рядом с ним отец Феодор. Он поднял своего друга с пола и, точно маленького ребёнка, вынес его на руках из храма.
Всё это равнодушие мне объяснил в тот же вечер Богдан.
– Так наш Митрошка же эпилептик, – сообщил мне он, когда я высказался ему об этом случае. – Такие приступы с ним происходят довольно часто, и к этим приступам здесь все давным-давно уже привыкли…
Пропев молебный канон Богородице, выслушав акафист Божией матери, приложившись под византийское пение «Красоте девства твоего…» к иконам и получив у настоятеля благословение на сон, вся монастырская братия дружно покинула храм.
Покинул его, конечно, и я.
В свою первую ночь в монастыре мне так и не удалось сомкнуть глаз. И дело здесь было не в том, что на соседней кровати как будто работал бульдозер – настолько мощным был издаваемый Богданом храп. Меня никак не отпускали мысли о Радике – именно они были причиной моей бессонницы. Я задумчиво смотрел в окно и был погружён в гнетущую, болезненную пустоту.