Наследник для охотника - стр. 36
— Не пытайся меня уговорить, дорогая, — мама раскусила ее задумку. — Ты хоть понимаешь, что дети – это не игрушки? Не всего пять лет, а целых пять лет! Это долгий срок, и непонятно, как малышка потом отреагирует на твое исчезновение. Нельзя дать ребенку надежду, а потом предать ее. Самый ужасный поступок, который только можно совершить.
Что-то похожее ей уже говорила Маруська, но ведь не Соня затеяла странную игру!
— Но Злата меня уже видела и… Блин. Если честно, то я не знаю, как себя вести с ребенком. Как полюбить девочку, чтобы быть ей матерью.
— Милая моя, этого нужно хотеть всем сердцем, и никакой договор тебе не поможет. Ярослав может хоть сотни тысяч пообещать тебе, но, в лучшем случае, ты станешь для ребенка няней.
Из нее даже нянька никудышная, если вспомнить то, что произошло в обед. Но что же делать, неужели мама права и Соне придется отказаться от условия Охотина? А устроит ли его такой ответ? Он ведь сам сказал: костьми ляжет, но Соня все равно будет матерью Златы.
— Конечно, я не могу тебя заставить, — мама вдруг смягчилась, — ты имеешь право сама принимать решения. Просто не хочу, чтобы ты потом страдала из-за одной ошибки.
— Только не говори отцу о причине моей свадьбы.
Соня не хотела уходить, но ей пришлось, время поджимало. Пока ехала, прикидывала, что скажет Охотину. Как оправдает свой глупый поступок. Не было ни единой умной мысли. Как ни крути, она виновата.
Приехав, Соня замешкалась перед калиткой, помахала рукой в камеру. Она долго ждала, и, наконец, ей открыли. Бессонова уже собралась зайти, но охранник не пропустил. Отдал ей чемодан и два рюкзака. Ничего больше не говоря, закрыл дверь калитки прямо перед носом. Какого черта?
— Эй! — она ударила несколько раз кулаком по калитке. — Открой немедленно, это не смешно!
— Будешь шуметь – вызову полицию, — прокричал охранник, он явно караулил неподалеку.
— Какая полиция? — недоумевала Соня. — Я жена Охотина и имею право…
Калитка резко открылась, и Бессоновой пришлось проглотить слова. Охотник рывком затянул ее на территорию дома, но чемодан остался снаружи. Прикрыл дверь. Она сконфузилась, вжала голову в плечи. По одному только виду мужчины можно было понять, насколько он взбешен. Лицо красное, вены на шее вздуты, а в глазах – чистейшая ярость, сметающая все на своем пути. Соня тяжело сглотнула, она вдруг забыла, как говорить и дышать. Ощутила себя букашкой перед слоном – раздавит и не заметит.
— Жена? — проорал ей в лицо Охотин. — Имеешь право? Ни хрена ты не имеешь! Лучше вали отсюда по-хорошему, пока я еще держу себя в руках, чтобы ни придушить тебя.