Наследница в алых шелках - стр. 36
Ее особенно зачаровал большой лебедь. Не меньше четырех футов[1] в высоту, сделанный из сотен кусочков блестящего раскрашенного металла, он изогнул шею, повернул голову и почистил вздымавшиеся и опускавшиеся перья. Затем снова обернулся вперед, нагнул голову и поднял ее, держа в клюве крохотную металлическую рыбку.
– У меня лучшая коллекция в Англии. И самая обширная. Весьма вероятно, самая большая в мире, но я не смею этого утверждать: вдруг где-нибудь есть какое-то тайное собрание, о котором мне не известно. Вот эта фигура из Баварии, а эта из Неаполя.
– А зачем они?
– Зачем? Как же, чтобы доставлять радость. Веселить. Демонстрировать изобретательность и мастерство своих создателей. – Он искоса взглянул на нее – А, вы хотите сказать, чем они полезны. Вижу, в своей партнерше ты обрел родственную душу, Кевин. Еще одного человека, считающего, что вещь не имеет ценности, если ничего не производит или не приносит дохода.
– Она не сказала, что они не имеют ценности или не приносят дохода. В конце концов, ты заплатил за них целое состояние. А если когда-нибудь надумаешь продать, их весьма высокая ценность станет очевидной.
Услышав это, отец Кевина нахмурил брови.
– Цепляешься за каждое мое слово, как обычно.
– Вы все обозрели, мисс Джеймисон? Полагаю, у повара скоро будет готов обед.
– Я все обозрела и всем восхитилася. Спасибо, что показали свою редкую коллекцию, сэр.
Кевин проводил ее к выходу. Его отец, к ее огорчению, двинулся следом за ними.
Обед был вкусным, но явился для нее испытанием. Она изо всех сил старалась пользоваться надлежащими приборами для каждого блюда и говорить правильно. Обед проходил довольно хорошо, а Реднор-старший заполнял молчание пространными монологами о том, что из-за простолюдинов в городе стало совершенно невозможно жить, мол, они все время ноют и устраивают шествия. Обед сопровождался острыми и резкими стычками, когда отец и сын расходились во мнениях.
Неизбежный вопрос был задан, когда слуга подал торт:
– Мне любопытно, мисс Джеймисон, как вы познакомились с моим братом Холлинбургом?
Она ответила, тщательно подбирая слова:
– У нас была общая знакомая. Когда она заболела, я за ней ухаживала.
– И за это он оставил вам состояние?
– Не знаю, что было у него на уме, – пожала плечами Розамунда. – Возможно, вам лучше знать, вы ведь были братьями.
Он впился в нее долгим взглядом, потом улыбнулся и негромко фыркнул.
– Объяснить его помыслы и намерения? Как будто это хоть кому-то под силу. К тому же в последние десять лет мы очень редко виделись, а в последние пять и вовсе не встречались.