Наши в ТАССе - стр. 29
– Ох, Олежка… Влезая в мою душу, хоть бы валенки сымал…
– На морозе особо не разуешься…
Подсуетилась со своим вопросом и Ия:
– Андрей Христанфович! А что это за царапина у вас на щеке?
– Горячий автограф моей юной вулканической феи…
– Вот так и надо вам, старикам. Не женитесь на молоденьких!
– Да так мы с ней живём вроде ничего… Нам с нею не в чем упрекнуть друга и потому мы дерёмся молча.
– Мда! Моцартовская музыка без слов! – важно вынес свой вердикт Олег. – Счастье иногда приходит совсем неожиданно. Но если уж повезло – терпи!
Новиков пробует оторвать внимание Бузулука от Лисина:
– Олег! Приглашали с Выставки на проводы зимы. Я сказал, чтоб все блины, предназначенные для журналистов, отдали тебе. Там не похудеешь.
16 февраля, воскресенье
В полночь в чум ввалился под балдой Анохин напару со своей Трезорихой, маленькой суетливой сучонкой.
Спрашиваю:
– Где петляли заячьи следы?
– На левом берегу…Ну и ну… Собеседник твой во хмелю. Левый берег – целебная вещь. Интересный обычай. Били старые тарелки. Бросали серебро. Я выбросил десятку. Моя Лидка-масштабиха режет с меня стружку: «Паразит! Где десятка? Я ж на сохранение тебе давала. А ты швырнул невесте на горб!» Да. Деньги клали невесте на горб. Доставала… Слушай байку со свадьбы. Студент задержался на каникулах. Шлёт телеграмм декану: «Не волнуйтесь. Приеду. Болен гонконгом.[51] Задержусь на два дня».
17 февраля
Кто стоит у моего гроба?
Я возвращаюсь с работы.
Анохин лежит на диване. Холод в калач согнул его. Пиджак прикрыл ухо. Услышал Анохин мои шаги, спросил:
– Кто подошёл и стоит у моего гроба?
– Владимир Ильич Ленин.
– Докладывайте, Владимир Ильич, об особенностях текущего момента… Не молчите. Ситуация требует незамедлительного действия. Промедление недопустимо.
– Верно. Мысль даётся не всем. Вот она посетила меня. Может не задержаться и тут же уйти. Надо записать, а некому. Пиши ты. Тебе жить. Пиши. Бусиново тебя прославит, как Ижевское Циолковского. Наш земеля! А почему он попал в Калугу? Вот чем я возмущён! Наш, ижевский,[52] а в Калуге. Лучше б в Бусиново ехал, чем в Калугу.
– Что записывать? Давайте. А то мысль ваша уйдёт.
– А кто заплатит стаканище?
– Вы же не пьёте.
– Не надо гнать мороз.[53] Пью… Лучше бы начать, как я въехал в Москву. Тогда была Тверская застава. Белорусский вокзал. С конями. Как на Большом театре. Разломали. Может, восстановят. Почему заставой называли не знаю. Арки… Пиши, пиши. Пока я пьян. А гонорар будет?
– Будет.
– Сколько? Я тебе нашелушу на тыщу рублей!
– А?
– А-а… С лаптями проехали! Мне было лет шестнадцать. Поступил в техникум имени 1905 года. На Сретенке. Без гонорара.