Наши в ТАССе - стр. 28
Он помолчал и продолжал:
– Я дам тебе тему. А ты напиши. Капитал на двоих. Мне платишь по рублю за строчку.
– Давайте тему.
– Завтра Сергей с левого берега приглашает меня на свадьбу. На Любке женится. Девка-плотняжь! Студентка института культуры. Есть на что глянуть. А он до армии в девятнадцать лет чуть не женился на горбунье. Жил с матерью. Одна комната. Комнату перегородили шкафом и взяли на постой двух студентушек. Одна, Аня, горбатая. Поиграли разок в буёк.[50] Она – у, какой вертушок под ним! Понравилось. Жениться! И конец! Жил с нею у меня. Оттартали заявку в загс. Вот завтра расписка. Знакомка его матери спрятала его паспорт. Какой ёперный театр открылся! Лезвием Аня порезала себе вену. Спускала кровь в тёплую воду. В таз. Позвали мильта. Он только ручки раскинул: «Горбунья! А бесится!» Полежала Аня три дня и уехала к себе в Курск. Писала Серёге, что там её любят. Сергей столяр. Уже отсолдапёрил армию. Всё! Я сливаюсь с палубы!
Николай Григорьевич устало повалился на свой жёлтый потёртый диван.
Раньше этот диван служил в министерстве. Потом Николай Григорьевич перевёз его сюда. Диван прожжён в нескольких местах папиросой. У изголовья с гвоздя свисают по стене выгоревшие анохинские брюки.
Уже через минуту Николай Григорьевич угрозливо захрапел.
– Эту песню прекратить! – шумнул я с напускной сердитостью.
Николай Григорьевич извинительно улыбнулся и затих.
Мы с ним жительствуем в одной тесной келье. Размером она примерно метров пять на четыре. Между анохинским диваном и моей койкой вжат маленький столик. У этажерки, у кровати – книги мои на полу. Стул у меня служит вешалкой. На спинке его собрано всё, что я ношу. Два пиджака, брюки, свитер, три рубашки. За этажеркой на полу два бумажных пакета с картошкой, кулёк с луком, сетка с морковкой. За спинкой койки, на гвозде в стене, – выходной чёрный костюм и нейлоновая рубашка. Мама подарила.
Под койкой стоит электроплитка. На ней я всё себе варю, жарю.
Почти во всю стену шишкинская картина «Рожь». Копировал сам Николай Григорьевич. Засыпая, я всегда последней вижу эту картину.
Вот и весь мой обычный день.
Сколько таких в жизни?
Все!
13 февраля
Татьяна спросила у Медведева:
– Александр Иванович, как со справкой?
– Достал.
– Теперь можете спать спокойно. Дурных задатков у вас нет.
Прорезался Лисин. У него был запой. Сегодня с перепоя дрожит.
Бузулук подколол его:
– Вы немного скрючились.
– Холодно.
Бузулук положил руку Лисину на плечо:
– Андрей Хрисанфович, шире плечи, выше грудь! Ну что? Чебурашит южный ветер северного человека?! У вас нос, будто на нём буровзрывные работы производили…