Наше счастье украли цыгане - стр. 17
А ещё они украли молодую молдаванку. Посадили на полянку, воспитали как цыганку…
Короче, с собой надо быть честной: симпатия есть, симпатия неожиданная, симпатия настораживающая – и я с ней борюсь. Пока успешно.
Серёжа… Блин!
Никуда не пойду, разумеется.
Так что там с мёртвым насильником?
Долго заснуть не могла. Так, о творчестве размышления нахлынули. О жизни.
Дед за стенкой поворочался ровно пять минут – стандартный промежуток – потом захрапел. Счастливый человек, чистая совесть. Мне бы так.
Он лишь под вечер вернулся. Выгрузил из сумки какое-то барахло – пассатижи, набор отвёрток, пакет с гвоздями и ещё один с саморезами. И ещё что-то, но уклоняюсь от пересказа, ибо заинтересована в его приобретениях в самой ничтожной степени, да и названия этим прибамбасам не знаю.
Спросил, как дела. Узнав про опознание, лишь поскрежетал пару секунд стиснутыми зубами, а над выброшенным в продажу песочком – ха, я так и думала! – посокрушался громко и даже с выражениями. Подумать только: могли приобрести десять кило, а взяли лишь пять. Горе горькое.
Интересно, он действительно за нас воевал в Великую Отечественную? Может, за власовцев?
Часы тикают, шорохи какие-то в подполе. Да и с улицы звуки доносятся. Ветер у развесистого вяза, что растёт в трёх метрах от дома, ветви прополаскивает – несильно, но настойчиво. Вяз сердится – отдохнуть ночкою хочется. А бывает – и человек пройдёт. Собака – это уж само собой. Не тявкнув, не проскочит.
В городе тише. Ни часов с ходиками, ни шорохов. Стоит бетонная громадина и не пискнет. Воспоминаниями не наделена, а если и всплывают у какой – то сдерживается. Не то что эти капризные брёвнышки.
Что, мам? Что говоришь? Не родила меня, а в канаве нашла? Да ну, брось! Что за шуточки в неурочный час?!
В цветастую юбку была завёрнута? В цыганскую? Да быть того не может!
Господом Богом клянёшься???
Так значит… Значит, я цыганка?!
Ай да дела!.. То-то мне все говорили: Светланой звать, а сама темноволосая. И глаза индусские, с раскосинкой. Что же мне, в табор уходить?
Мама, ну нельзя же так, мама! А как мне тебя звать ещё!!! Думаешь, я вот так просто позабыть тебя должна, всю жизнь свою прошлую?! Эх, ну и гадина же ты редкостная, мачеха проклятущая!!! Кто просил тебя подбирать меня из той канавы, кто? Лучше б я сдохла там – не было б сейчас так невыносимо!
– Света! – меня держали за руку.
А я уйду, уйду в табор, будь спокойна! Плясать буду под бубен, обнажёнными плечами вертеть, юбку до груди задирать и песни вопить про участь тяжкую!
– Света!!! – затрясли меня сильнее, и я проснулась.