Наше счастье украли цыгане - стр. 15
За песочком
– Цыгане, да. Табором встали. Пару дней как.
Это Марина. Мы с ней в сельпо выпиливали. Торопились. Песок, видите ли, выбросили. Сахарный.
– Песок выбросили! Песок выбросили! Песок выбросили!
С этими воплями примчалась она к нам в дом. Если бы я не сделала успокаивающий жест – вот так вот, вытянутой правой рукой с открытой ладонью – она бы ещё раз пятнадцать эту фразу выкрикнула. Таким жестом режиссёр Касадзе, Георгий Автандилович, лауреат премии Ленинского комсомола за постановку спектакля «Пер Гюнт», своих актёров успокаивает. И мою мамочку в том числе. Ни слова не говорит – лишь руку вытягивает. И успокаиваются! Даже мамочка. Секреты Станиславского, понимать надо!
– Дед-то где?
– Ещё не вернулся. Отбыл по делам в райцентр. Вообще-то я думала, что он тебя отоваривать отправился, но выходит – действительно по делам. По каким – неизвестно.
– Света! Как тебе не стыдно?
– Да ладно.
– Песок ведь выкинули! Он ждал. Ему надо. Ягоды не простят.
– Ну нет его.
Марина долго не думала.
– Значит, так. Хватай сумку – и за мной. Деньги потом отдаст.
Я задумалась на секунду – покапризничать что ли? Я умею. Но схватила. Самой удивительно.
У сельпо уже очередь. Я бы даже конкретнее выразилась – очередина. Но Марина жутко обрадовалась, что мы всего какие-то двадцать пятые и радостно выдохнула:
– И народу нет почти. Ай да мы!
Да уж. Нет нам равных.
– По пять кило в руки! По пять кило в руки! – неслось из точки зарождения этой извилистой и бурлящей человеческой субстанции.
Торговали заезжие коробейники прямо на улице. Дородная баба в синем фартуке взвешивала фасованный песок на массивных весах, что были установлены на двух пустых ящиках. Худущий мужичок подтаскивал ей с машины – она красовалась облезлым задком в трёх метрах за её спиной – мешки.
– Ах, жаль, Никиты нет, – успела тут же и горечь изобразить тётя Марина. – Вы бы с ним десять взяли.
– Что там с цыганами-то? – я почему-то об этом продолжала спрашивать. – Балуют что ль?
Это я деревенский говор начинала перенимать. Хитрость и простота в одном слове. Непосредственность и лукавство в одной фразе. Люблю тебя, мой русский язык. Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах…
– Да нет, – Марина пожала плечами. – Они смирные. Даже не воруют ничего. По домам ходят, вещи продают. Я юбку как-то себе купила, ничё так. А однажды наняла двоих дрова нарубить. Недорого взяли.
– Это вот не из табора экспонаты?
– Где?
Я кивнула в хвост очереди – она за нами протяжённостью своей уже превышала отрезок спереди. Две цыганки и парнишка-цыганёнок побоку с сумками и какой-то одежонкой, перекинутой через вытянутые руки, обходили народ и заинтересовывали сельчан. Те заинтересовались – у цыганок уже собиралась кучка граждан, в основном женского пола. Разбивая песочную очередь, они тянулись к торговкам, чтобы поинтересоваться ценами и повертеть в руках шмотки. Вроде бы кто-то уже совершил первую покупку.