Нарисую себе счастье - стр. 11

Степенно выпила чаю вместе с доктором и Ольгой, вспомнив все матушкины наставления и порадовавшись, что в нашем доме всегда трапезничали церемонно, по-городскому, и правила приличия мне были знакомы. Ложечкой в варенье не лезла, накладывала в отдельное блюдце. Носом не шмыгала, пальцы вытирала не об штаны, а салфеткою, не сербала и даже мизинчик не оттопыривала. Правда, вкуса печенья и баранок не почувствовала совершенно. Спроси меня, что еще было на столе – и не упомню. Какого цвета ковер в гостиной? Из какой ягоды было варенье? Какого цвета глаза у Долохова?

Как художник, я должна бы на такие детали обращать внимание. Но все, что отложилось у меня в памяти – это красивое Ольгино платье, расстегнутая на шее сорочка Казимира Федотовича и резной профиль Пиляева.

Очнулась я уже в “эгоистке”. В кармане позвякивали монеты, и хоть убей – я понятия не имела, какого они достоинства. Доставать и считать было неловко, стыдно. Деньги ведь в жизни совсем не главное, так учили меня родители. Честь – вот о чем нужно думать. И еще о семье.

Но разве я поступила плохо? Нагло – быть может. Только ведь победителей не судят. Да и не ради денег я затеяла эту авантюру. Мне важно не богатство заработать, а помочь матушке и брату. Что же поделать, если бесплатно лекари в Прилеску не ездят? Да и молока даром что-то нам в деревне никто не наливает.

– А ты, Маруш, молодец, – похвалил меня Пиляев, когда увидел, что я окончательно пришла в себя и начала вертеть головой. – Сразу видно, хорошего воспитания юноша. К тому же не лентяй и не гордец. Казимиру ты понравился. Теперь работай усердно, не ленись, и все у тебя будет хорошо.

– Я ленивым и не был никогда, – пробормотала, усмехаясь.

Мечтательной была. Но в последние дни все мои мечты были прозаичны. Чтобы мама выздоровела. Чтобы Ильян поскорее вырос и начал помогать. Чтобы денег хватало на все нужды. Если для этого мне нужно потрудиться, то я готова. Ничего дурного я не замыслила. Чай, не телом торгую, талантом. А на то нам таланты и даны, чтобы их использовать.

Пусть магии во мне совсем нет, но и без магии прожить можно. ,

– Только знаешь что? Приличные люди в доме шапку снимают. Ты уж в следующий раз имей это в виду.

Я закашлялась.

Только подъезжая к деревне, я сообразила, что тут вообще никто не знает о моей затее. Я для местных – Марушка. Рыжая заноза, которую не то, чтобы не любят, но особо и не привечают. Все еще чужачка.

Не быть мне игроком в шахматы. Когда-нибудь я научусь просчитывать ходы наперед, но не скоро. Сейчас весь мой маскарад грозил рассыпаться звонкими осколками, что та злосчастная фарфоровая чашка Казимира Федотовича, которую я все же уберегла от собственной неуклюжести.