Нарисую себе счастье - стр. 10
Громкий свист и вскинутые брови явно доказывали, что мой талант оценили по достоинству.
– А ведь и вправду художник! – восхитился Казимир Федотович. – Оля, а ну погляди!
Красавица в желтом заглянула брату через плечо, бросила лукавый взгляд на еще ничего не понявшего Пиляева и улыбнулась:
– Удивительно. Казалось бы, простые линии, один цвет. А как точно переданы черты! И складки на портьере, и даже солнечный луч! Я никогда так не смогла бы, хоть сколько учись! Маруш, а мой портрет нарисуешь? Ну ее, эту фабрику! Я тебя нанимаю!
– А ну, руки прочь от мальца, – беззлобно фыркнул Долохов. – Мне нужнее. Тем более, как я понял, он еще и грамотный. Верно?
– Да, – твердо ответила я, стараясь не рассияться от похвал. – Читать и писать умею. Считать тоже, особенно деньги.
– Замечательно. На работу я тебя беру, завтра поутру, часам к восьми, приходи к воротам фабрики.
Многозначительное покашливание от окна заставило Долохова посмурнеть и поморщиться.
– Ладно. Завтра не нужно. И послезавтра тоже. Доктор прописал мне отдых и умеренные прогулки. Вот что… приходи через два дня. Хотя…
– Хочу портрет! – капризно протянула Ольга, хищно глядя на меня.
Будь я парнем, наверное, испугалась бы. Но сейчас только усмехнулась.
– Тебе ведь деньги нужны, верно? Выдам аванс. Далеко там до фабрики твоя Поганка?
– Прилеска. Два часа через лес если спокойным шагом. Если бежать – то быстрее будет.
– Волки в лесу водятся?
– Летом – не слышал.
– Ясно. Марк… довези мальца до дома? Я тебе заплачу. И посмотри, что там с его матушкой. Маруш, каждый день тебе бегать тяжело будет. Все работники у меня прямо на фабрике живут шесть дней, а на седьмой – к семье ходят. Там их и накормят, и в бане помоют. Найдется и для тебя угол.
– Нет, – быстро ответила я, содрогнувшись. – Мне о матушке заботиться нужно. И о брате.
– И то верно. Но если они без тебя справятся, то подумай.
Я закивала.
Разумеется, тут и думать не о чем. В баню? С мужиками? Вот уж благодарствую. Да и ночевать с кем-то не хочется. Лучше бегать буду. А если денег заработаю, то куплю себе лошадку или ослика, верхом попроще будет. Ездить я, правда, не умею, но научусь. На козле у меня, когда еще отец жив был, не так уж и скверно выходило.
От радости кружилась голова. Я ликовала. Все получилось даже лучше, чем я мечтала! И на работу меня приняли, и доктор матушку осмотрит! И еще платить за это буду не я! Превозмогая робость, спросила:
– А жалование мне какое будет?
– Вот решим, куда тебя приставить, тогда и сговоримся. Не бойся, я своих людей не обижаю, – спокойно ответил Долохов, и я окончательно успокоилась.