Наречение имени - стр. 62

Да, конечно, мы не находим Бога ни в одном из уголков здешней, подручной памяти, потому что Бога не видел никто никогда, даже и в прозрачной тени воспоминаний. Никакая мысль не может «накрыть» собою Бога, но Бог может «накрыть» мысль и овладеть ею. Смысл «внутреннего делания» состоит и в том, чтобы отказаться от власти над тем, чем мы безраздельно владеем, а владеем мы, пусть и не совсем безраздельно, именно памятью, даже и слабой, неверной памятью, мы как-никак – господа в ее доме, можем делать там все, что хотим. Но лишь тогда, когда мы действительно всей душой, всей крепостью нашей творим воспоминание о Боге, мы отдаем наши воспоминания в Его власть и Он удостаивает нашу память Своего посещения. Воспоминание неожиданно обретает весь свой таинственный, сакраментальный смысл. Такое воспоминание, которое реально соучаствует в служении Евхаристии, становится возможным лишь после внутренней победы над дурной памятью, неустанно, непрестанно предлагающей свои услуги, свидетелем такой победы может быть внутренний Соглядатай, живущий в нас.

Преп. Максим Исповедник говорит, что насколько легче грешить в уме, чем в действительности, настолько труднее бороться с грехом внутренним, чем внешним.[36] Перемена ума означает перемену всего человека, в ней заключается «воспитание чувств» великих молитвенников. Но это преображение памяти может стать образом рождения Слова в нас. Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос! – признается апостол Павел (Гал 4:19) – ибо память, соединенная с сердцем, преображаясь, преодолевая тяжесть «попечений житейских», в муках рождения находит в себе воспоминание о Христе.

Впрочем, дозволено спросить, существует ли такая память на самом деле? Вопрос наш обретает смысл и получает ответ лишь внутри, в пространстве таинства преложения. На алтаре хлеб и вино становятся Телом и Кровью оттого, что мы вместе с Церковью молимся об этом. Молимся мы – но не только. Не молитва наша как таковая непостижимо изменяет природу даров, принесенных на алтарь, но само Слово Божие, которое вступает в молитву и соучаствует в ней, обращаясь к Отцу. Церковь, когда она молится и тайнодействует за литургией, утверждает свое единосущне со Словом Божиим. Евхаристия совершается не только на алтаре, но и в памяти Церкви, и память целиком становится таинством благодарения. Не один какой-то исключительный момент служит местом и временем совершения этого таинства, но и вся литургия, начиная с проскомидии, объединяющей всю Церковь в единой благодарной памяти, собранной в именах, которые мы поминаем.