Наразрыв - стр. 15
Она непроизвольно улыбнулась. Были хорошие моменты в жизни и еще будут. Жизнь только начинается.
Оля сходила в туалет, сняла сырую от пота блузку и переоделась в футболку и спортивный костюм. Вернулась в купе и залезла под одеяло. Деньги были заскотчеваны, зашиты в полотенце и плотно облегали талию. На всякий случай она пошевелила пояс. «Нормально. Не свалятся». Снова улыбнулась, вспомнив про Крым, и крепко заснула.
– Ну вы и спать! Вот мне бы ваш сон,– глядя на открывшую глаза Олю, сказала соседка.
Оля интуитивно потрогала пояс. «Все на месте. Хорошо».
– Да, вчера был тяжелый день. Устала очень, поэтому и уснула, как провалилась, – ответила, улыбнувшись, Оля.
Приведя себя в порядок, она достала из пакета купленные на вокзале копченую курицу, батон и пригласила присоединиться соседку. Ее так приучили родители: всегда делиться, даже с незнакомыми людьми.
Лида не отказалась. Подмигнула Оле, что с нее чай, и пошла к проводнице.
Вагон мерно покачивался под перестук колес.
Вскоре и соседка, раскачиваясь из стороны в сторону в противоход качанию вагона, принесла чай.
– Не разлила, – довольно улыбнулась она. Наклонилась и выдвинула из-под сидения сумку. Из нее она достала бутылку мартини.
– Давайте братца моего Ивана помянем, да и за знакомство потом по стопочке выпьем.
«Все позади, почему бы не выпить любимого мартини, да и нельзя отказаться человека помянуть».
Лида достала две стопки, протерла их полотенцем и налила до краев.
– Да будет тебе, братец, земля пухом.
Женщины молча выпили и минут пять помолчали.
Оля вспомнила своих родителей, ушедших почти одновременно. Отец, которого она называла «папка» и которого боготворила, умер весной, когда цвела черемуха, а мама ушла через полгода, когда все дороги и тротуары были завалены красно-желтой листвой – символом умирающего лета. Когда хоронили маму, шел мелкий моросящий дождь, как будто бог на небесах скорбел об Олиной утрате.
Оля часто созванивалась с мамой, разговаривали на общие темы: погода, политика, внуки. Однажды длинный телефонный гудок не прервался маминым голосом. Мамы больше нет. Это пришедшее откуда-то знание вызвало ощущение бесконечной утраты и пустоты. Отгоняя от себя мысли о смерти мамы и придумывая истории про разрядившийся телефон, Оля заказала такси и приехала на мамину квартиру. Мама, всегда шумная, заполнявшая собой все пространство, лежала на кровати. Тело ее словно съежилось, а на лице была улыбка, как будто где-то там она встретила папку, который ее терпеливо ждал полгода.
Оля вытерла кончиком полотенца уголки глаз и посмотрела в окно. Мерно стучали колеса. За стеклом пролетали столбы с провисшими на них проводами, поля и полустанки.