Намек. Архивный шифр - стр. 63
Николай вскользь удивлялся самому себе: как это он книгу иной раз предпочитает времяпровождению с девчонкой?! Зато уж когда переключался на Аньку, забывал обо всём. Но ненадолго – лишь на то время, что оставался с ней рядом.
Из московских гостинцев он, как знал, придержал маленький, яркий платок и подвеску на шею – не отдал ни матери, ни сестре. Вот и пригодились: подарил Ане. И то, и другое пришлось ей очень по вкусу: ярко и необычно – не как у всех. Но она даже не целовала кавалера в благодарность. Любовалась, бережно прятала – и всё. Потом носила – Николай видел. После второго подарка сказала просто:
– Возьму уж. Красиво! Будеть память. Больше не дари.
– Что так?
– А не нужно. Я не гулящая. Я просто… весёлая. Я – за так.
– Разве дарят только гулящим?
– Ещё невесте. – И она добавила без сожаления: – Но ты не жениси на мне.
Николаю ничего не оставалось, как честно промолчать. Может, Аня и надеялась на лучшее, но, по виду, не огорчилась.
– Да и бог с тобой! – И потянула его повторно в изрядно потрёпанный с одного боку стог.
Для привычной и обычной деревенской жизни Аня была словно чужая – как будто и не жила, а играла в синематографическом театре… Нет, не так. Для героини фильма она была слишком настоящей… Аня как будто явилась из другого мира, больше похожего на московский, но и то – неуловимо иного: свободного, лишённого условностей, забот о будущем и о хлебе насущном, броского, наполненного чувственными радостями…
К середине августа произошло сразу два события, связанные между собой некими таинственными нитями.
Во-первых, Николай дочитал Всеволода Соловьёва. Голова была полна вопросами и соображениями, которые хотелось обстоятельно обсудить с Алексеем Кондратьевичем. Николай не смог отнестись ко всему прочитанному как к выдумке. Масоны – герои романов – стояли перед ним, как живые. Он мог поверить, что этих людей в реальности по-другому звали, может, и внешность, и обстоятельства жизни были другими. Но суть того, что происходило с ними, представлялась ему безоговорочной истиной. Он даже отметил в книге карандашом, с чем соглашался в рассуждениях автора, а что требовало дальнейшего прояснения.
Во-вторых, от Алексея Кондратьевича пришло открытое письмо! Теперь старший товарищ написал, что вернулся с курорта, что есть работа для Николая, и хорошо бы тому приехать в Москву возможно скорее.