Нам нельзя - стр. 6
– Сволочь, – тихо выругалась и пошла на кухню. Заем свою печаль шоколадным тортом, а потом забуду все. И планы по примирению тоже забуду! Пусть идет туда, куда положено всяким козлам!
Ночь была темной и безлунной. Тучи набежали неожиданно, и даже запахло дождем. Я распахнула стеклянную дверь, впуская свежий океанский бриз. Мы жили не у воды, но и сюда долетал соленый аромат. Глубоко вдохнула, ощущая мурашки на руках и ногах. Или это не от холода?
– Не спится? – услышала и резко обернулась.
Эрик стоял, лениво прислонившись к косяку. Темные волосы, еще вечером уложенные идеально, взлохмачены, взгляд с туманной поволокой, мутной, безумной. Эрик скинул джемпер, оставаясь в одной футболке и джинсах, бросил на стул и подошел ближе.
– Празднуешь? – облокотился на стол сильными руками, сверкая мудреной татуировкой, покрывавшей всю правую руку. Я машинально отодвинулась дальше – нам рядом всегда невыносимо тесно. Лучше в разных комнатах, городах или вообще планетах. – Отвечай, – вяло скомандовал он.
– Не твое дело! – воинственно вскинула голову. Командир нашелся!
Эрик тихо рассмеялся, скользнув тяжелым взглядом по моим голым ногам и, взяв (мою!) ложку, положил в рот кусочек шоколадного бисквита. Он пьяный, что ли? С чего это решил снизойти до разговора со мной?
– Херня, а не торт, – брезгливо поморщился. Кто бы сомневался! От мистера «Сволочного козла» другого ожидать нельзя было.
Я обошла стол, чтобы наши траектории с опасно притихшей версией Эрика Лаваля не пересеклись – у него слишком странное настроение, биполярочкой попахивает.
Он оттолкнулся от опоры, пошатнувшись неслабо. Никогда его таким не видела. Но мы в принципе редко встречались, хоть и состояли в одной семье. Я поймала его за руку – не хватало утром объяснять родителям погром на кухне.
Эрик навалился на меня, обжигающими ладонями стискивая талию, обжигая терпким дыханием висок. Меня током прошибло от его близости. Кровь к лицу прилила. Странное чувство забилось в животе, словно бабочки наружу выбраться хотели. Такое разве бывает?! Я ведь терпеть его не могу?! Тогда почему поток эндорфинов смел без остатка серое вещество, которым бог меня наградил?
Горячие руки неспешно скользнули вниз, касаясь ягодиц, забираясь под короткие шорты. Я часто задышала, упираясь в широкие плечи. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что все это неправильно, противоестественно. Он же мой брат! Да, не по крови, но мы жили много лет в этом статусе, пусть ненавидели друг друга, но терпели, понимая, что теперь наши жизни навсегда пересеклись. Почему же я тогда взгляд не могу отвезти от ледяных глаз?