Нам можно все - стр. 15

— Я хотел извиниться за свои слова. О том, что… Когда спросил, от меня ли ребенок, — поджимаю губы. — Просто ты позвонила, только когда… В общем, прости. Я не хотел тебя обидеть. Злился на твой игнор.

— Я понимаю, — Алёна кивает. — На самом деле не знаю, с чего начинают такие разговоры, Матвей.

— Ты уже приняла какое-то решение?

— Нет. Мне сказали сдать анализы, я ходила к врачу. На этом пока все. Это очень не вовремя.

— Согласен, — киваю и замечаю, как Алёна тут же напрягается. — Я думал обо всем, много. Все сложно, но решать, как поступить, тебе. Это твое тело, и я не имею морального права…

Алёна кусает губы, часто кивает, а у самой слезы по щекам катятся.

Внутри все переворачивается в этот момент. Мурашки колючие, и холодно. Очень холодно.

— Мне страшно, — шепчет. — Мне так страшно, Матвей.

3. Глава 3

Алёна

Я так боялась этой встречи. Я на нее не рассчитывала!

Мама Матвея очень четко дала понять, что поддержит меня, что бы я ни выбрала, но мне показалось, что даже она не уверена в своем сыне. Даже она думает, что Мот сольется. С такой мыслью я шла на эту встречу сегодня.

Обреченной.

В машине думала, с ума сойду, когда он до меня дотронулся. Когда коснулся губами щеки, задел пальцами живот, по спине тут же пробежал парализующий холодок. Я ни сказать ничего не смогла, ни пошевелиться. Сидела как статуя и не моргала даже.

Матвей говорил спокойно, да и сейчас не повышает голоса. В нем нет ноток недовольства или отвращения. Возможно, он притворяется, но мне хочется ему верить. Правда хочется.

Я слишком устала. Мне сложно. Сложно нести это бремя выбора одной.

Страх парализует. Я плачу, не могу успокоиться, нужно, знаю, иначе никакого конструктива не получится и разговор выйдет бесполезным, но слезы катятся и катятся по щекам.

Мот пересаживается на соседний стул. Теперь нас не разделяет стол.

Чувствую его запах. Всхлипываю. Где-то в глубине души хочу обнять его, но сильнее хочу, чтобы он сам меня обнял. Поддержал физически, потому что я больше просто не вывожу. Я скоро рехнусь, честно.

— Алён, — Матвей ловит мою ладонь под столом и крепко ее сжимает. — Все будет хорошо, — произносит с небольшой заминкой.

У него голос подрагивает. Замечаю это и проваливаюсь в еще большую панику. Мы оба, кажется, на грани.

Ему так же страшно, и он так же, как и я, абсолютно не понимает и не знает, как нам со всем этим жить дальше.

— Ничего уже не будет хорошо, — мотаю головой, как собачка в старой папиной машине, — ничегошеньки.

Что бы я ни выбрала сейчас — боль. Аборт или рождение, любой из вариантов.