Надежда умирает последней - стр. 39
Мать Мадлон была довольна собой. До отъезда Ленитины оставался один день, и ничто не могло помешать осуществлению её планов – аббатиса была уверена в этом как никогда. И, разумеется, не подозревала, что творится за её спиной, совершенно позабыв о юных воспитанницах пансиона урсулинок.
Мысли монахини прервала Фантина, которая с притворно-радостным криком влетела в кабинет аббатисы:
– Матушка! Матушка, он здесь! Ой, как интересно! Он уже здесь!
– Кто «он», егоза? – не в силах сердиться на очаровательное златокудрое создание, спросила мать Мадлон.
– Господин де Ла Воль!
– Сам? Здесь?
– Да-да! – закивала головой пансионерка. – Он уже приехал, вон карета внизу!
– Граф де Гюре? – не унимаясь, переспросила аббатиса.
– Он самый, матушка настоятельница!
Квадратное лицо урсулинки отразило неподдельное изумление. Жестом приказав Фантине посторониться, мать Мадлон поспешно отправилась в гостиную, где её ожидал высокий гость. Ведь приехал в пансион не кто-нибудь, а сам губернатор соседнего города Жореньяка!
К великому изумлению монахини, губернатор желал отдать ей на воспитание свою единственную племянницу, мадемуазель Сесиль де Лузиньян, которая проживала в Серсе. Конечно, аббатиса не знала, что неофициальный визит губернатора подстроила всё та же златокудрая Маркиза, написавшая графу хвалебное письмо и пригласившая его приехать в пансион. Если бы не она, то де Гюре не то что никогда не подумал бы направить племянницу в пансион для мещанок при монастыре урсулинок, но и вовсе не узнал бы о его существовании. Но рекомендация дочери барона д’Олона, которая прожила здесь больше пяти лет, дорогого стоила.
Разумеется, упустить такой шанс, как принять в лоно своего пансиона губернаторскую племянницу, мать Мадлон не могла. Тем более де Гюре сразу заявил, что готов не просто оплатить обучение девочки, но и помочь богадельне финансами. Аббатиса увела дорогого во всех смыслах гостя вглубь здания – показать классы и скромную обстановку своего заведения.
Тем временем через северные ворота к заднему подъезду пансиона подкатила крытая коляска. Её появление стало сигналом для Ганца, который немедленно покинул сарай, предварительно приподняв ворот камзола и опустив шляпу на лоб. Из дверей здания выглянула кудрявая головка Фантины, которая стремглав побежала к кучеру. Вместо неё на пороге появилась Маргарита Бофор, поманившая юношу за собой. Через минуту они были уже у дверей той комнаты, в которой заперли Ленитину. Выкрасть ключ у матери Мадлон не удалось, но разве такой пустяк, как закрытая дверь, отделяющая невесту от свободы, могла остановить влюблённого мужчину, хватающегося за последнюю соломинку?